Евгений Колесов - Китаец. Незримая война

Задумался про ВОЗ — Всемирную организацию здравоохранения. Как в руководство ею могли поставить человека, который в 2005–2012 годах, будучи министром здравоохранения Эфиопии, трижды скрыл эпидемию холеры в стране — в 2006-м, 2009-м и 2011-м? С другой стороны, держать за яйца такого пройдоху большой плюс — он будет делать все, что нужно. Карманный такой чиновничек мирового масштаба. Все становится яснее, когда узнаешь о его успехах в качестве министра по привлечению иностранных инвестиций в Эфиопию. Еще тогда он снюхался с фондами Клинтонов и Гейтсов.

Инвестор Уоррен Баффет в 2006 году перечислил в Фонд четы Гейтсов почти 40 млрд долларов — самый крупный благотворительный взнос в мировой истории. В качестве благодарности Баффета включили в правление Фонда. На расстоянии работа организации выглядит вполне гуманно, но это только если не смотреть вблизи. Проблема в том, что Фондом замалчиваются негативные последствия от проводимых вакцинаций. Целый ряд организаций подозревают Фонд Гейтса в том, что истинная цель прививок — ослабление людского иммунитета и ранняя смерть. Свою деятельность в Африке Фонд Гейтсов легендирует под благотворительность и безвозмездное предоставление медицинских услуг бедному населению африканских стран. Большой скандал разразился в 2014 году, когда Ассоциация католических врачей Кении открыто обвинила ВОЗ, что те с помощью вакцин стерилизовали миллионы женщин страны. Эти данные подтверждались результатами независимых лабораторных исследований, спорить с которыми у ВОЗ не было никаких шансов. Такие же обвинения посыпались на ВОЗ из Никарагуа, Мексики, Танзании, Филиппин. В итоге Всемирная организация здравоохранения под напором неопровержимых доказательств и общественного мнения призналась, что разработку вакцин, провоцирующих бесплодие, ведет более десяти лет.

И тут возникает вопрос: если бы чета Гейтсов и иные «доброжелатели» действительно были заинтересованы в чем-то позитивном для народов Африки, почему они не занимаются вопросами обеспечения людей чистой водой, решением вопросов гигиены, здорового питания, чистой экологической среды? Почему именно вакцины? Не потому ли, что главная цель этого и иных фондов — путь к «золотому миллиарду» через уничтожение миллиардов людей?

Очевидно, что Билла Гейтса и его Фонд не интересуют вопросы процветания африканского континента, скорее, наоборот — есть цель сократить численность его жителей. В связи с мировой пандемией деятельность Гейтса активизировалась. Он дает много интервью, заявляет об активной разработке вакцины от COVID-19 и чуть ли не объявляет сам себя спасителем человечества.

Будучи гостем немецкого телеканала, Гейтс без шуток выдал, что видит острую необходимость в вакцинации 7,5 млрд людей, живущих на планете. Казалось бы, задача маловыполнимая, но Гейтс предусмотрел и это, заблаговремиенно создав ГАВИ — Глобальный альянс по вакцинам и иммунизации. Эту же организацию он предполагал использовать в качестве щита при возникновении любых проблем при реализации программ по глобальной вакцинации.

Раньше всех в Европе от обязательной вакцинации отказалась Швеция, там посчитали недопустимым нарушать конституционные права граждан самостоятельно выбирать себе лечение.

Помимо всяких сомнительных вакцин Фонд Гейтса поддерживает также развитие ГМО-технологий на африканском континенте. Как и вакцины, цель которых вовсе не оздоровление, также и поддержка ГМО-продуктов не ставит целью справиться с голодом в Африке. О вредности ГМО-продуктов на сегодня известно всем.

Странная картина получается: везде, где есть сомнительные проекты по сокращению населения любыми способами и любыми средставами, фигурирует Фонд Гейтса.

— Здравствуйте, — в бокс вошел доктор в резиновом плаще с красным крестом на груди, держа в руке рентгеновские снимки. — Чем занимаетесь? — поинтересовался он.

— Лежу, размышляю, читаю интернет. Вы знаете, что чтение новостей стимулирует образование дофамина? — садясь на кровати, сказал я.

Доктор, пропустив мои слова мимо ушей, подошел ко мне.

— Что-то мне не нравятся эти ваши затемнения, пятна, видите? — он поднял к свету рентгеновский снимок и, водя мизинцем, стал пояснять свои опасения. — Из-за наслоения тканей не вижу, что у нас тут такое, тень от трахеи или что? Давайте сделаем вам компьютерную томографию, ее достоверность девяносто пять процентов. Для успокоения, хорошо?

— Может, тогда сразу МРТ? — спросил я, посмеиваясь.

Хотя я не особо понимал разницу между этими агрегатами и суть самих анализов в моем случае.

— Нет, МРТ — это кисты, липомы, опухоли, а уплотнения и воспалительные процессы — это КТ, — объяснил доктор.

— Хорошо, — согласился я. — Доктор, а что там с моим другом?

— Температура, жар, нашли у него вирус, но не COVID-19, что-то другое, — поделился доктор, рассматривая снимки, поднятые вверх к свету, и корчась то так, то сяк, как будто играл со снимком в кривляния.

— Но опасности для жизни нет? — насторожился я.

Доктор опустил снимок и посмотрел на меня.

— Не могу сказать, температура не спадает, изменения в легких, подключили к ИВЛ, работаем, — ответил доктор. — Сами пойдете или каталку возьмем?

— Сам пойду, — ответил я.

На днях я вычитал, что если пациент находится на аппарате ИВЛ больше шести дней, то шансы его вернуться к жизни близки к нулю. 90 % пациентов умирают. Это относится к больным именно с деструкцией легких. Ведь есть те, кто годами лежит в коме на ИВЛ, а потом выскакивает в жизнь бодреньким. Надо будет потом поинтересоваться у доктора, что он об этом думает.

Пока я обдумывал все это, врач выдал мне халат с капюшоном, респиратор, пластиковую прозрачную маску, похожую на забрало. Мы пошли на второй этаж. Больница как вымерла, на всем протяжении пути мы не встретили ни одного человека. Доктор, нажав на ручку, открыл дверь в кабинет.

Мы вошли, внутри скучал в ожидании нас еще один доктор.

— Заходите, у меня все готово, — встав со стула, замотал он руками, пытаясь, вероятно, продемонстрировать готовность.

Размахивая руками в костюме химзащиты, он смотрелся как привидение.

Я лег на выдвижную кушетку, вмонтированную в аппарат. Доктор что-то тыкал на клавиатуре. По тоннелю кушетка со мной заехала в сам аппарат. Доктор скомандовал не двигаться и задержать дыхание на три секунды на вдохе и на выдохе. Вокруг меня задвигались рентгенологические датчики, фиксируя послойную структуру легких. Доктор внимательно следил за картинкой на мониторе, компьютер быстро обрабатывая результаты спирального сканирования, показывал, что происходит с моими легкими. Все прошло довольно быстро.