Владимир Бурбелюк - Баланс игры. Контрразведывательный роман. Книга 1. Русский морок

Сейчас, как начинал понимать Андропов, у него снова возникла аналогичная идея, которая, правда, не грозила серьезными последствиями. По информации его аналитиков, эти дальние крылатые ракеты будут настоящим супероружием не скоро, многое сделано, однако важные компоненты действительно даже еще не придуманы.

— Ты что, Юра! Я знаю, что мне предложат! Записать поручение ЦК товарищу Устинову отчитаться по проделанной работе в этом проекте! — сказал с неприкрытой иронией Брежнев и изучающе посмотрел на Председателя КГБ СССР.

— Это правильное решение! — словно не замечая иронии, схватился за это предложение председатель. — Он запустил этот проект, он и должен отчитаться, не считаясь с Рябовым, что он, правда, всегда и делает со всеми. Информация должна попасть в газеты, на радио и телевидение. — Андропов с ходу согласился, но они оба понимали, что сейчас надо переходить к обсуждению деликатного решения Брежнева.

— Когда я сидел на оборонке в пятидесятых, мы только провезли по Красной площади макеты комплекса противоракетной обороны, которые так и не пошли в серию. Тогда даже этого хватило! Они там, на Западе, притихли! Мы же страшно отставали от них, и надо было что-то показывать, хоть чем-то пугать! Даже 406-миллиметровую САУ «Конденсатор» [37] Советская опытная самоходная артиллерийская установка особой мощности. и 420-миллиметровый миномет «Ока» [38] Советская самоходная 420-миллиметровая минометная установка. на параде в 57 году провезли.

Брежнев замолчал, вспоминая, потом продолжил:

— Эти колоссы, которые забрасывают противника полутонными ядерными снарядами! Запад ужаснулся тогда! Этим мы пытались компенсировать наше отставание. Тогда же протащили нашу первую межконтинентальную ракету Р-5М [39] Советская жидкостная одноступенчатая баллистическая ракета средней дальности (БРСД) наземного базирования (англ. SS-3 Shyster). . Макеты и бумажные тигры заставили их учитывать и наши условия игры. Мы несколько лет возили по Красной площади те противоракетные комплексы, которые потом ставили в старые конюшни на хранение до следующего парада, рядом с сеном и навозом, но это работало. Запад был предупрежден и всерьез опасался нас! — огорченно добавил: — Пока твои ребята, предав страну, не рассказали им всю правду! — Он, заметив, как захлестнулось лицо у председателя, понял, что еще одна подсечка прошла в цель и спросил: — А что сейчас? — Он остановил взгляд на Юрии Владимировиче, словно тот сейчас скажет то самое сокровенное, о чем думал и на что хотел получить ответы генсек.

Андропов поежился под натиском воспоминаний первого лица государства, спросил, как бы отстраненно:

— Однако мне бы хотелось более точно понять решение, которое только что прозвучало. Эта точность мне необходима, чтобы правильно поставить задачи для комитета госбезопасности.

— Именно госбезопасности, — с мягкой издевкой схватился за эту фразу генсек, — вот для этой самой безопасности страны и надо сделать все. Уже в центре Москвы, около твоей приемной, рвут бомбы, а самое страшное — в вагонах метро с людьми! Такого у нас еще не было!

События по взрывам в столице, несмотря на отчаянные попытки любыми способами приглушить, отвлечь, продолжали будоражить не только москвичей, но уже всю страну. Андропов, оскорбленный и униженный в своем нынешнем положении, этими взрывами и многочисленными жертвами мирного населения сейчас был особенно уязвим.

Брежнев понимал состояние Андропова, обеспечивающего безопасность страны, и говорил с ним жестко, не в своей обычной, смягчающей углы манере. Эта прямота, или, как мысленно называл он, партийная принципиальность, позволяла ему дальше говорить то, что было запрещено даже ему.

— Ловить у себя в «огороде» и высылать инакомыслящих просто! А вот создавать у них, там, на Западе, нужное нам представление о нашей силе, формировать соответствующее настроение сложно и трудно! У тебя полмиллиона бойцов и несчитаная армия добровольных осведомителей! Какие народные деньги идут на тебя! — Он махнул рукой. — Ты, Юра, уже давно перестал разделять два понятия, политика и госбезопасность, поэтому хорошо понимаешь, что такое государственная необходимость! Это не детские шалости, а жестокая реальность! — Брежнев опустил ладонь на крышку стола и сурово закончил: — Отдавай им весь комплекс! Делайте там, у себя, все, чтобы решить этот вопрос, и информируй меня отдельно по нему. И еще, — он сделал паузу, — ты хочешь получить права государственного комитета и преобразоваться в центральный орган из ведомства при Косыгине? Не удивляйся, у меня тоже разведка работает! Моя, партийная! Проведешь эту операцию, и в следующем году, не позже весны, преобразуем.

Андропов проигнорировал этот пассаж в адрес своего ведомства и решил снова заостриться на решении генсека. Он никак не мог определить для себя границы дозволенного.

— Леонид Ильич, такого рода информация должна быть добыта ими кровью и потом, это должен быть достоверный материал, а еще лучше — из разных источников. Вот тогда это сработает.

— Ну, и в чем дело? — небрежно, но с вызовом спросил Брежнев, пристально глядя на председателя.

— Здесь, в Москве и Подмосковье, на наших оборонных «ящиках» стоят такие контрразведывательные заслоны контроля, только танков не хватает. Происходят небольшие утечки, большей частью малосущественные, общего характера. Пьяная болтовня на приемах! Мы активно контролируем, здесь все перекрыто плотным строем в несколько рядов, так что их агентуре не пробиться к информации.

— То есть у тебя патовая позиция, как в бильярде?

Увидев, что Андропов как-то неопределенно кивнул, Брежнев, зная, что тот не игрок в бильярд, снисходительно пояснил:

— Это если каждый из игроков три раза подряд, по очереди нарушает правила, и они не стремятся к победе в партии, так как это может привести к неминуемому поражению, то игра считается патовой. После этого переходят на другой стол, шары расставляют заново, и партия переигрывается. Переходи на новый стол, расставляй шары и переигрывай партию! Вот так, Юра!

Тот встал, подхватив кожаную папку, как бы готовясь уходить. Это был отработанный ход, он хорошо знал, что главное произносится у порога, перед уходом. На этот раз ничего более сказано не было.

— Сегодня же начинай эту работу! Докладывать еженедельно! — генсек сказал это обычным деловым тоном, словно ничего не произошло только что, и махнул на прощание рукой.

Андропов повернулся и вышел, мысленно повторяя слова Брежнева о «пате». В его понятии, на его лексиконе, это был цугцванг [40] Положение в шашках и шахматах, в котором любой ход игрока ведет к ухудшению его позиции. Однако сам смысл понятия «цугцванг» в шахматах значительно шире. Разговор идет о таких позициях, в которых любой ход, который делает игрок, приведет к ухудшению положения. Перефразировав, можно сказать, что цугцванг в шахматах — это принуждение к ходу, который вызывает ухудшение позиции. Термин «цугцванг» был официально принят в 90-х годах XIX века, но им пользовались очень давно (нем. Zugzwang «принуждение к ходу»). ! Он начинал вертеть задачу, которую поставил перед ним генсек.