Чингиз Абдуллаев - В ожидании апокалипсиса

Еще пять часов он рассказывал о проведенной операции двум лучшим аналитикам российской разведки. А ночью встретился с Дмитрием Алексеевичем.

Генерал слушал его долго, почти не перебивая. Только когда речь зашла о Риггсе, он оживился и дважды задал уточняющие вопросы. В четвертом часу утра Дронго наконец закончил свой рассказ.

— Теперь вы понимаете, как нам было важно ваше согласие? — спросил Дмитрий Алексеевич.

— Понимаю. Кстати, почему я не вижу здесь полковника Родионова?

— Он ушел из разведки. По состоянию здоровья.

— Новые времена, новые нравы? — спросил понявший, в чем дело, Дронго.

— Может быть. — У генерала не было желания говорить на эту тему.

— У меня к вам просьба, — обратился к нему Дронго, немного помолчав.

— Слушаю.

— Дайте мне адрес дочери Ирины Кислицыной.

— Она назвала вам свое имя?

— Мы встречались с ней десять лет назад.

— Да? — удивился генерал. — Это явный прокол нашего оперативного управления. Нужно проверить, почему они ошиблись. — Вы знали, что ее выдадут?

— Мы это предполагали.

— И подставили ее?

— Не нужно задавать наивные вопросы. Она была настоящим профессионалом, «ликвидатором». А такие люди долго не живут. И она это прекрасно знала.

— Вы дадите мне адрес ее дочери?

— Не дам. Не нужно устраивать здесь мелодраматических спектаклей. Она наверняка дала вам адрес.

— А вы наверняка уже убрали из Ленинграда девочку с бабушкой?

— Конечно. Они прекрасно устроены совсем в другом городе. Мой вам совет: не ищите. Вы их никогда не найдете.

— Вы затребуете тело Марии Грот?

— Это я вам обещаю. Могилу, конечно, не укажем, но труп попросим вернуть.

— За что убили Любарского?

— Вы знаете ответ и на этот вопрос.

Ваша операция была абсолютной тайной. Такова плата за секретность.

— Кэвин Риггс — ваш супершпион?

— Разумеется. Когда еще нам удастся получить столь перспективного агента на такой должности?

— Вы убеждены, что он искренне с вами сотрудничает? И ему можно доверять? Вдруг это ответная игра англичан?

— Доверять нельзя никому, Дронго, и вы это отлично знаете.

— Про Риггса знаю я один. Значит, моя судьба тоже предопределена.

— Хотите знать правду? У нас были специалисты, высказывавшиеся за вашу ликвидацию, но Евгений Максимович не дал своего согласия.

— Спасибо за откровенность.

— Это вынужденная мера. Если мы вас уберем, англичане могут просчитать варианты и вычислить нашу игру. А этого мы более всего хотим избежать.

— Лона правда была вашим агентом? Генерал молчал.

— Не правда, — наконец сказал он, — Любарского убрал другой человек.

— Мой школьный друг?

— Этого я вам не скажу.

— Ясно. Когда мне можно уехать из Москвы?

— Не скоро. Подробно напишите обо всем и снова расскажите. Думаю, еще через месяц, если, конечно, вы захотите уехать.

— Как это понимать?

— Мы предлагаем вам звание полковника российской разведки и зачисляем в свой штат заместителем начальника аналитического отдела. Будете жить в Москве. Квартиру мы вам выделим. У вас на родине сейчас неспокойно.

— Я могу отказаться?

— Разумеется.

— Тогда я отказываюсь.

— Может, вы подумаете?

— Нет. Для себя я все давно решил.

— У вас есть какие-нибудь просьбы?

— Больше никаких.

— На что вы будете жить?

— Что-нибудь придумаю.

— У вас есть какие-нибудь сбережения?

— Вы же прекрасно знаете, что нет.

— И вы не хотите остаться в Москве?

— Не хочу.

— Мы предвидели ваш ответ. Зарубежным агентам, работающим на нас, мы обычно платим. И платим хорошо. На ваше имя открыт счет в зарубежном банке. В Вене.

— Да, действительно. Совсем забыл, что теперь я зарубежный агент. Смешно, правда?

— Вы могли бы сотрудничать с нами и в будущем на подобных условиях.

— Дмитрий Алексеевич, я столько лет работал на разведку, был экспертом в ООН, помогал «Интерполу», боролся с наркомафией. Неужели все это ради денег?

— Я не хотел вас оскорбить, Дронго.

— Ладно; забудем. Через месяц я уеду. Можете вычеркнуть меня из своих списков, вряд ли я когда-нибудь соглашусь снова работать на вас. Я ведь теперь зарубежный агент.

— Не нужно так серьезно, Дронго. Вы не верите, что СССР возродится?

— А вы сами верите? Или вы верите только в апокалипсис?

Генерал не ответил, отвернувшись. Они долго молчали. Сидели в большой комнате и молчали, словно сдерживая непонятные, переполнявшие их чувства.

А потом генерал встал и, коротко выругавшись, пошел заказывать завтрак. За окнами уже начинался рассвет.

Еще через месяц Дронго прибыл в свой родной город. У выхода из аэропорта он увидел молодого мужчину, знавшего Дронго в лицо. Это был профессор, лидер одной из новых националистических партий, работавший ранее платным агентом госбезопасности.

— А, это ты, — пьяно икнул молодой профессор, — ура-а коммунистам.

— Дурак, — произнес Дронго с досадой.

Эрих Мильке — шеф «Штази», восточногерманской службы безопасности.

Маркус Вольф — шеф разведки ГДР.

Фамилия подлинная.

Фамилия подлинная.

Фамилия подлинная.

Фамилия подлинная.

Фамилия подлинная.

Аэропорт имени Джона Фицджеральда Кеннеди в Нью-Йорке.

Третье управление КГБ — военная контрразведка.