Чингиз Абдуллаев - В ожидании апокалипсиса

В этот раз не было ни предварительного вызова, ни звонка. Просто на улице к нему обратился незнакомый малоприметный пожилой человек.

— Дронго?

Сразу стало ясно, что этот незнакомец так просто не отвяжется. И точно: он назвал пароль и попросил срочно вылететь в Москву.

— Вы ошиблись, — заупрямился Дронго, — я не тот, за кого вы меня принимаете.

— Я не ошибся, — у незнакомца не дрогнул ни один мускул на лице, — нам нужны именно вы.

— Кому это «вам»? — разозлился Дронго. — Я давно перестал играть в ваши игры. И потом, бросьте эти глупые секреты и пароли. Я живу в независимом государстве и, кажется, не давал обязательств работать на российскую разведку.

— Я из управления «С», — мрачно сообщил незнакомец.

"Нелегалы», — понял Дронго, что-то очень серьезное, если на него выходят через работников этого управления.

— Это, видимо, подсказал вам психолог? — спросил он.

— Почему вы так решили? — На этот раз его собеседник чуть улыбнулся.

— Точно рассчитанный ход.

— Вы правы, — чуть помедлив, отозвался связной, — мы готовились к этой беседе.

— И вы действительно считаете, что я могу поехать в Москву?

— Уверен.

— Вы что, прокрутили на компьютере все мои предполагаемые действия?

— А как вы думаете? — На них стали обращать внимание. Незнакомец повернулся к собеседнику. — Идемте отсюда.

Шагов двадцать они прошли молча.

— Можете, наконец, вы мне объяснить, что случилось? — спросил Дронго.

— Не знаю подробностей. Просто вы очень нужны.

— Варианты отказа, конечно, исключены?

— Да, — помедлив, сказал незнакомец.

— Что будет, если я все-таки откажусь?

— Я из управления «С», — жестко повторил незнакомец после некоторого молчания.

— Понимаю. У вас есть приказ о моей ликвидации?

— Скорее нейтрализации, — быстро ответил незнакомец, — вы же все понимаете. Если операцию проводит наше управление, она строго засекречена. Возможность утечки информации должна быть полностью исключена. Мы обязаны продумать все варианты.

— Что в данном случае означает ваш дурацкий термин «нейтрализация»?

— Мы передадим ваше досье в местную госбезопасность.

— Ну и что? — удивился Дронго. — Я никогда не работал против своей страны.

— Вы же умеете считать варианты. Вами заинтересуются. Для начала за вами установят наблюдение, возможно, даже арестуют. При общей политической нестабильности в вашей республике никто не будет долго разбираться с русским шпионом и бывшим сотрудником Госбезопасности СССР.

— Вам не стыдно? — укорил Дронго. — Вы же отлично знаете, что все это не правда.

Собеседник промолчал. Они сделали еще несколько шагов.

— А если я расскажу, что вы меня шантажируете, — вдруг весело спросил Дронго, — или еще лучше, попытаюсь ликвидировать вас?

Незнакомец остановился.

— Вы с ума сошли?

— Почему? Действую вашими методами.

— Перестаньте немедленно, — связной разозлился, — я, гожусь вам в отцы, а вы надо мной издеваетесь.

— По-моему, это вы мне только что обещали кучу неприятностей, а теперь обиделись.

— Вы поедете? — в упор спросил незнакомец.

— Я должен четко знать для чего. Если меня приглашают для работы против моей страны, я заранее отказываюсь. Хотя подозреваю, что ради этого меня не звали бы в Москву. После последней операции в Австрии я был убежден, что более вам не понадоблюсь. Со мной поступили тогда не очень красиво.

— Я не в курсе, — виновато пожал плечами незнакомец.

Дальше они шли молча. Дронго вспоминал последние месяцы, наполненные унылым однообразием похожих друг на друга дней, свою командировку в Австрию, смерть Натали. Позади целая жизнь, вернее, несколько жизней, прожитых им за время командировок. Впереди не было ничего. Только длинные серые будни.

— Вы летите? — не выдержав, спросил наконец незнакомец.

— Подозреваю, что на компьютере с самого начала был запланирован мой ответ. У вас хороший психолог. Когда мне нужно вылететь?

В Москве Дронго встретили прямо в аэропорту, чего раньше никогда не случалось. Не выдав своего удивления, он позволил подтянутым молодым людям посадить его в автомобиль. Молчаливый водитель стремительно вывел машину на трассу. С момента встречи не было произнесено и десяти слов. Лишь при отклонении от привычного маршрута Дронго позволил себе спросить:

— Мы едем не в Москву?

— Нет. — Сидевший за рулем не произнес больше ни слова, а он не стал более уточнять.

Они ехали около полутора часов, пока наконец не свернули в лес. «Военно-спортивный комплекс», — прочел он на одном из дорожных указателей. Автомобиль осторожно съехал на небольшую дорожку. Через несколько минут у шлагбаума их остановил военный патруль. Внимательно проверив документы всех троих, их пропустили дальше. Еще через несколько минут, войдя в дом, они были уже у дверей кабинета. Сопровождавшие его работники осторожно постучали.

— Войдите, — раздался знакомый голос.

Они вошли в большую комнату. Дронго сразу узнал Родионова. Второй человек, сидевший за столом, был ему незнаком.

— Добрый день, t — Родионов крепко пожал ему руку, — я был уверен, что ты прилетишь. Свободны, — отпустил он сопровождающих. Когда за ними закрылась дверь, он обернулся к незнакомцу:

— Позвольте представить, Дмитрий Алексеевич, — это наш Дронго.

Незнакомец кивнул, протягивая руку. Рукопожатие было спокойным и уверенным. «Бывший спортсмен», — отметил Дронго. Они сели за стол.

— Ты завтракал? — спросил его Родионов.

— Еще не успел. Летел утренним рейсом.

— Сейчас я распоряжусь. Незнакомец с интересом рассматривал Дронго.

— Я много о вас слышал, — приветливо обратился он к нему, — но представлял несколько другим.

— Наверное, вы знакомились с моим досье?

— Не пытайтесь сразу блефовать, Дронго, — заметил Дмитрий Алексеевич, — вашего досье у меня нет. Его имеют право брать только начальник внешней разведки и его заместитель. И вы, кстати, это отлично знаете.

— Странно, — Дронго сделал вид, что удивился, — а вчера меня ваш связной уверил, что мое досье уже готово для передачи в республику.

— Это ваша затея? — сердито спросил Дмитрий Алексеевич у Родионова. Тот покачал головой.

— Вы же знаете, я всегда был против подобных методов.

— Поговорим после. — Дмитрий Алексеевич повернулся к Дронго. — Вы знаете меня?