Евгений Иванов - Судьба ликвидатора [СИ]

— И как пользоваться этим оружием? — спросил Сташинский, рассматривая цилиндр.

— Все очень просто, — продолжал тот, — Вам нужно направить этот предмет прямо в лицо объекту и нажать вот на эту кнопку. — Он показал пальцем на крохотный спусковой крючок. — Желательно, чтобы расстояние между вами и жертвой было не более полуметра. Сам пистолет не перезаряжается, он одноразовый, поэтому, после его использования, вам необходимо от него срочно избавиться, но так, чтобы потом его никто не обнаружил.

— Я это понял, — ответил Богдан, — Но у меня есть один вопрос, точнее два.

— Слушаю Вас, — поправил очки специалист.

— Во-первых, как быть мне, если вдруг невольно сам вдохну этот газ? — Сташинский посмотрел на собеседника и скрестил руки на груди.

— Мы предусмотрели такой вариант, — улыбнулся Федор Степанович, — За несколько минут до операции Вам необходимо принять вот эту таблетку. — Он протянул Богдану маленькую упаковку, а затем, достав вторую, продолжил, — А вот эту таблетку примите сразу после выполнения задания. Это противоядие, которое позволит Вам остаться невредимым. Оно расширит Ваши кровеносные сосуды и обеспечит дополнительный приток крови.

Он посмотрел на Сташинского и, убедившись, что тот остался удовлетворенным ответом, спросил:

— А какой второй вопрос?

Богдан по-мальчишески почесал затылок и, для надежности посмотрев на Демона, неуверенно произнес:

— А если этот пистолет не сработает или газ не подействует на объекта. Как быть мне в этой ситуации?

— Это исключено. — Категорично заявил гость. — Мы проверяли действие этого оружия на собаках, эффект стопроцентный. Так что, не беспокойтесь.

— Уже не беспокоюсь. — попытался улыбнуться Сташинский и, обращаясь к непосредственному куратору, спросил, — Когда мне выезжать?

— Желательно завтра. — Ответил столичный специалист, не обращая внимания на то, что вопрос был задан не ему. — Период действия газа всего десять дней, поэтому вам следует поторопиться. Времени осталось совсем мало.

— Тогда еще один вопрос. — Сташинский вновь обратился к Демону. — Меня кто-то будет страховать?

— Нет. — Отрезал тот, — В случае провала, ты должен немедленно вернуться в Берлин.

Этот ответ удовлетворил и даже успокоил Богдана. Он догадывался, как обычно поступают с ликвидаторами в случае провала. В его положении, ему не дали никакого оружия для того, чтобы покончить с собой в случае неудачной ликвидации, а также вселили небольшую уверенность в том, что его не уберут, по крайней мере, до возвращения в Берлин.

— И все же, не торопитесь приступать к делу. — Остановил Сташинского московский гость, — Думаю, будет не лишним, если мы опробуем это оружие на практике.

«Москвич» быстро соорудил из газеты «мишень», прикрепил ее кнопкой к стене и предал Сташинскому аналогичный пистолет.

Богдан автоматически взял в руки холодный металл, но остался стоять как вкопанный, не зная, что делать с ним дальше.

— Не бойтесь, не отравитесь, — засмеялся технарь, — сейчас в ампуле простая вода. Поднимите оружие на уровень лица возможного объекта и спокойно стреляйте.

Сташинский нажал на спусковой механизм, раздался легкий хлопок, и на газете тот час образовалось темное мокрое пятно, диаметром около 20 сантиметров.

— Ну, вот видите, все предельно просто. — Воскликнул столичный гость. — А вот теперь, пожалуй, все. Удачи Вам и помните, что срок действия яда ограничен.

9 октября 1957 года Сташинский по документам на имя Зигфрида Дрегера вылетел из аэропорта Темпельхоф, расположенного в Западном Берлине, в Мюнхен. Оружие он упаковал в колбасную упаковку и спрятал в коробочке для бутербродов. Из вещей при нем был только дорожный портфель. Прибыв на место, Богдан поначалу не хотел останавливаться в «Грюнвальде». Там его лицо наверняка примелькалась вышколенной отельной прислуге. С другой стороны, в отеле он успел досконально изучить планировку, ходы и выходы, укромные местечки, «черные» лестницы. Кроме того, из окон номеров вся площадь Карлплац раскрывалась, как на ладони. Словом, Сташинский решил ничего не менять. Ему очень хотелось поскорее закончить это дело. Задерживаться надолго в Мюнхене не входило в его планы. В Берлине его ждала Инге и, в этот день, он старался думать только о ней, чтобы не оставаться наедине с тягостными мыслями о предстоящей ликвидации.

Утром 10 октября с девяти часов утра Сташинский прохаживался по площади, ожидая приезда Ребета к месту работу в редакции «Украинский самостийник». Погода в этот день была не для прогулок. Прошедший ночью дождь оставил после себя множество луж, которые доставляли прохожим очевидные неудобства. Порывистый ветер срывал не только пожелтевшую листву с деревьев, но и шляпы с редких прохожих, праздно болтающихся по улицам в этот унылый день. Богдан, подняв воротник плаща, стоял под навесом сувенирного магазина и всматривался в лица всех пассажиров, выходивших из трамвая. Правой рукой он придерживал за пазухой пистолет, завернутый в газету. Его трясла мелкая дрожь, то ли от сырой погоды, то ли от волнения, которая нарастала с каждой минутой. Периодически он посматривал на часы, но Ребета все еще не было и это его волновало еще больше. Когда стрелки часов показали без четверти одиннадцать, он понял, что ждать объекта уже нет смысла. Богдан вернулся в номер гостиницы и, не снимая плаща, рухнул на кровать.

Вечерняя прогулка возле штаб-квартиры ОУН также не увенчалась успехом.

На следующий день, после долгого и бесполезного наблюдения за редакцией из окна номера, он вышел на площадь. В это время, возле подъезда стояли автомобили такси в ожидании клиентов. Он не торопясь, сел в ближайшее из них и сказал водителю:

— К украинскому университету, пожалуйста.

Подъехав к зданию, он расплатился с таксистом, но не стал заходить в помещение, а перешел на противоположную сторону улицы и сел в кафе, чтобы оттуда наблюдать за центральным входом в университет. Ждать пришлось достаточно долго. За это время Богдан успел выпить две чашки кофе и просмотреть свежие газеты. Только после обеда оттуда стали выходить студенты. Стоя у входа, молодые люди беззаботно смеялись и что-то бурно обсуждали. Невольно Сташинский вспомнил свои студенческие годы, так неожиданно и болезненно прерванные сложившимися обстоятельствами. На душе вдруг стало грустно и тревожно. «Как недавно и как давно это было, словно все было не со мной». — Подумал он. Не успел он отойти от прилива меланхолии и ностальгии, как в дверях главного входа появилась грузная фигура профессора. Ребет, как обычно, не оглядываясь по сторонам, быстрой походкой поспешил к трамвайной остановке. Сташинский бросил на стол несколько марок и вышел из кафе. Как правило, после занятий Ребет всегда возвращался сразу домой, это Богдан установил еще во время предыдущих наблюдений за ним. Его квартира находилась относительно далеко от университета, трамвай обычно следовал к его дому около двадцати минут, поэтому Сташинский решил опередить его и, вновь поймав такси, поехал на улицу Окам. Через вход со двора он вошел в подъезд и на лестничной площадке между вторым и третьим этажами стал ждать свою жертву.