Алексей Азаров - Дом без ключа. Кн.2

— Позвольте моей, она совсем новая.

— Вы так любезны...

Совсем не те слова. И вдруг:

— Вам привет от Профессора и Марата.

В подставленную ладонь Ширвиндта падает бумажный шарик. Вальтер встает и, одергивая пиджак, идет к выходу. Лоб его в испарине... После разгрома «Эпок» Центр предупредил, что Жак-Анри скорее всего провалился. А тут — курьер из Парижа...

Турникет подталкивает Ширвиндта в спину, выпуская на улицу. Вальтер надевает шляпу, расправляет поля. Если посмотреть на него со стороны, то легко поверить, что шляпа и только она — предмет его забот. Впрочем, какие осложнения могут быть у владельца картографической фирмы «Геомонд»?

4. Июль. 1943. Париж — Сен-Деки — Кранц

Полдня Бергер бродит по магазинам и ищет желтого игрушечного зайца. Эмми взбрело в голову, что бывают такие, и в последнем письме она поспешила довести свое открытие до сведения отца — огромными каракулями. Расшифровав их, Бергер подумал, что Лизель, очевидно, все еще носится с идеей сделать из дочери художницу — иначе Эмми удовольствовалась бы зайцем нормального цвета.

У площади Этуаль Бергер сворачивает в переулок и заходит в первую же попавшуюся лавку. Сам не зная почему, он уверен, что именно здесь его ждет удача.

И точно. Желтый заяц красуется на самом виду; точное, парит в воздухе, и Бергер, слегка ошеломленный, не сразу находит взглядом нитку. Это как волшебство — заяц, парящий под потолком. А если не волшебство, то слепой дурацкий случай, помогающий Бергеру в тысячный раз находить то, чего нет.

Оберегая сверток с покупкой, Бергер едет в «Лютецию» на такси. Считанные часы отдыха кончились, и через несколько минут все вернется на круги своя.

Автоматчики у входа знают Бергера в лицо и вытягиваются, но ом все еще слишком занят мыслями о доме, чтобы обратить на них внимание.

— Мне звонили, дежурный?

— Да, из Сен-Дени.

— Кто и по какому вопросу?

— Некто Шмидт... Просил вас быть в Сен-Дени не позднее девятнадцати.

В кабинете Бергер снимает пиджак и прячет сверток в сейф; мелкими глотками выцеживает стакан теплой воды и снимает трубку полевого телефона.

— Алло, Меркурий? Дайте Марс.

Далекий Марс откликается не сразу. Бог войны, как и положено богу, соблюдает дистанцию между собой и смертными, Бергер ждет, невесело разглядывая пятно на обоях.

— Здесь Бергер. Меня разыскивали?

— Машина будет ждать вас в семнадцать тридцать. Запомните: площадь Карусель, возле Лувра, у третьего подъезда. Серый «хорьх» с двойкой в номере. Вы поняли?

— Да,— говорит Бергер и кладет трубку.

В назначенное время Бергер слоняется у Лувра в ожидании серого «хорьха» с двойкой в номере. Машина въезжает со стороны Риволи и затормаживает всего на миг — так, что Бергер едва успевает втиснуться в распахнутую шофером дверцу...

Ранние сумерки встречают Бергера при въезде в Сен-Дени. После парижской суматохи, патрулей, жары, запахов бензина и железа двухэтажные домики городка, цветы вдоль асфальта и улицы без машин кажутся заповедником покоя, существующим вне времени и пространства.

Несколько минут «хорьх» петляет по улочкам, но не останавливается и, забрав влево, выезжает на Суассонское шоссе.

— У вас есть оружие? — спрашивает водитель, не поворачивая головы.

— Да.— говорит Бергер.

— Сдайте мне... Так. Я стану на развилке и буду ждать. Дальше пойдете пешком...

Бергер кивает и молодо выпрыгивает на шоссе, едва «хорьх» тормозит; впереди, метрах в пятидесяти запыленный «мерседес», охраняемый полдюжиной мотоциклистов.

Окна «мерседеса» зашторены. В салоне темно, однако не настолько, чтобы ошибиться и не понять, кто сидит в глубине, удобно облокотившись на кожаную подушку... «Некто Шмидт!»

— Садитесь, Юстус...

— Экселенц!

— Ну, ну! Не делайте вид, что потрясены. Слышишь, Зеппль, нам пытаются морочить голову. Каково?

Маленькая такса, ворча, копошится на коленях Канариса.

— Вот что, Юстус, меня здесь нет и вы меня не видели. Я не еду в Париж, следовательно, коллегам из СД нет смысла отрываться от государственных дел и беспокоить вас вопросами о моем самочувствии. Да и, кстати, оно не таково, чтобы превращать машину в кабинет на колесах. Мы с Зеппль старики и любим покой и комфорт.

— Экселенц остановится в Сен-Дени?

— Нет.

— Прикажет сопровождать его?

— Тоже нет, Юстус. Не ходите вокруг да около. Через четверть часа мы с Зеппль улетаем. Вы что, не заметили самолет? Он рядом, в поле.

Адмирал тихо посмеивается, а Зеппль возится у него на коленях, пытаясь укусить себя за хвост.

— Да, Юстус, через четверть часа. Их как раз хватит, чтобы дать вам два полезных совета.

— Я весь внимание, экселенц!

— Так вот. Первый: наладьте отношения с Ройнике, когда он приедет в Париж. Это может случиться завтра, но допускаю, что он прибудет уже сегодня. Второй: получив приказ помогать ему, работайте так, словно абвер и СД родные братья... Хотите что-нибудь спросить?

— Если экселенц позволит... Что произошло?

— Русские опять радируют из Парижа. Еще вопросы?

— Да, экселенц!.. Откуда СД знает о рациях? Пеленгаторы принадлежат нам, я сам читаю суточные сводки, и в них нет ни слова о перехвате.

— Что вы имеете в виду? 621-ю радиороту?

— И прочую технику Шустера.

— Капитан Шустер здесь ни при чем. Рации запеленгованы.

Кднарис умолкает, поглаживав таксу, рука в серой перчатке осторожно скользит вдоль шерсти, сопровождаемая легким треском. Бергеру становится грустно. В его неуютной жизни вот уже несколько лет нет места даже для собаки.

— Поезжайте в Кранц,— говорит Канарис и переносит руку со спины таксы на колено Бергера.— Приказ о новом сформировании штаба Рейнике в Париже придет не позднее завтрашнего вечера. К этому сроку вам надо знать все подробности, все детали, каждую мелочь...

— Да, экселенц!

— Прощайте, полковник Бергер! Хайль Гитлер!

В «хорьхе» молчаливый водитель возвращает Бергеру пистолет и, услышав короткое: «В Кранц!» — включает скорость.

За Леоном Бергер перелезает на заднее сиденье; укрывается пиджаком и старается задремать. Впереди длинная ночь, а ему по опыту известно, что ночью да еще в дороге редко удается придумать что-нибудь стоящее.

В Кранц они приезжают на заре, и Бергер, не дослушав рапорта начальника поста, торопится пройти в кабинет.

— Хорошо, капитан. Вам известно, зачем я здесь?

— Мне звонили из Берлина.

Кабинет — стеклянная будка на антресолях огромного зала. Прозрачный куб, позволяющий увидеть длинные ряды столов и операторов, приникших к аппаратуре. Головы склонены к таблицам; левые руки — на верньерах, в правых — карандаши.

Не предлагая начальнику поста присесть, Бергер листает бумаги. Их немного. Первая передача из Парижа перехвачена позавчера, и позавчера же, в 21.10, отмечено появление еще двух раций. Прием, известный Бергеру по делу «Эпок».