Минель Левин - Тайна Орлиной сопки. Повести

Людмила с беспокойством смотрела на мужчин: ей казалось, что назревает ссора.

— Пойдем лучше, — сказала она мужу. — Я не хочу есть.

— Вот еще! — возразил Пулатов. — А я прямо умираю с голоду.

Ибрагимов вдруг достал ручку и что-то написал на бумажной салфетке. Лейтенант прочел записку, смутился.

— Ты права, Люсенька-хон, — сказал он. — Нам лучше уйти.

Ибрагимов, оставшись один, облегченно вздохнул.

Часы пробили восемь, потом девять, но никто к нему больше не подходил. Ибрагимов подождал еще немного и рассчитался с официанткой.

Он не заметил, как в тот момент, когда Пулатов подошел к нему и особенно когда лейтенант представил Ибрагимова Людмиле, вытянулись лица у сидевших за соседним столиком посетителей. Узкий в плечах, с виду болезненный парень, сверкнув золотыми коронками, что-то шепнул коренастому подростку. Тот кивнул и вышел из ресторана.

Перейдя улицу, будто невзначай остановился у небольшой застекленной будки. Сделал вид, что читает вывеску: «Приемный пункт по ремонту обуви». Но он этой вывески не читал, а опять-таки, словно ненароком, перебросился парой фраз с человеком, которому только что старательно начистили желтые ботинки.

Мужчина расплатился с чистильщиком и развязной походкой двинулся по улице Куйбышева к скверу. Возле одноэтажного розового домика, где размещался продовольственный магазин, он замешкался и невольно обратил внимание на бросающийся в глаза номер: тринадцать. Поморщился и нехотя зашел в магазин. Подросток уже поджидал его у окна.

— Шухер, Буйвол. Это офицер. А потом знаешь, кто к нему подходил в ресторане? Тот самый лейтенант, которого мы чуть не обработали на курорте.

— Сматывайтесь, детки, — прохрипел Буйвол. — Встретимся, как договорились.

Буйвол первым вышел из магазина и свернул на Хорезмскую. Не задерживаясь, дошел до улицы Пушкинской, где дорогу преградил хлынувший через перекресток поток автомобилей. Возле почтового отделения, на углу, попалось свободное такси. Буйвол остановил его и тяжело опустился на заднее сиденье.

— Прямо! — бросил он шоферу, незаметно поглядывая назад. Никто за ним не следил. Буйвол зло усмехнулся и вытер ладонью взмокшую шею. Когда, огибая сквер, поравнялись с улицей Пролетарской, приказал ехать к вокзалу. В это время вспыхнули фонари, и огненные дорожки заплясали по асфальту. Сзади приближалась «Волга» стального цвета. Такси свернуло на улицу Шевченко, но и «Волга» тоже свернула туда.

«А, черт! — выругался про себя Буйвол. — Неужели засекли?»

Хорошо, что он взял с собой Зуба и Тома. Правда, Василий Васильевич строго-настрого приказал ему вылететь одному. Но Буйвол решил действовать по-своему.

В последнее время ему вообще хотелось все делать наперекор шефу. Тот втягивал его в слишком опасную игру, и Буйвол это чувствовал.

Он решил подстраховаться и выработал план, как будет действовать в Ташкенте. Своим подручным он сказал: один «медвежатник» хочет взять на дело, но сперва надо к нему приглядеться. Зуб и Том должны были сидеть в ресторане до тех пор, пока «медвежатник» не рассчитается, а потом выследить, куда он пойдет. Ни в коем случае не заговаривать с ним и не показывать вида, что он их интересует.

Если бы Василий Васильевич узнал об этом плане! Да пошел он к черту, старый хрыч!..

«Волга» стального цвета продолжала двигаться следом. С досадой, все больше перераставшей в страх, Буйвол краешком глаза следил за ней. Такси нырнуло под светофор. Если «Волга» ринется на вспыхнувший красный цвет, значит… Но неизвестный шофер спокойно затормозил.

У вокзала Буйвол вышел из такси и быстро пересел в отходивший троллейбус. Как ни говори, а он все-таки рожден под счастливой звездой!..

Старшина Пологалов сказал: «Собирайся!» — и Бородуля сразу полез в кузов.

Кошевник выбрал момент:

— Сегодня ты откроешь программу нашего концерта.

Бородуля удивился:

— А что я буду делать?

— Поднимать занавес.

— Ты что же думаешь: я ничего не умею? — обиделся Бородуля. — Я же фокусник!

Кошевник захохотал:

— Вот уж что верно, то верно!

— Дай платок, — потребовал Бородуля.

Кошевник достал платок.

— Гляди, — сказал Бородуля и стал скатывать платок в шарик. Потом он дунул в кулак точно так, как это делал сержант Рощин. В этот момент машину тряхнуло. Платок, подхваченный ветром, очутился за бортиком.

— Где платок? — спросил старший матрос.

— Да у тебя в кармане.

Кошевник полез в карман и достал платок. Он очень удивился. Но еще больше удивился сам Бородуля.

Локаторщики помогли сгрузить нехитрый реквизит. Капитан Бунин пригласил Пологалова к себе.

— Вы что-то редко у нас бываете, — заметил старшина.

— Служба, — ответил Бунин.

Бородуля увидел Рощина.

— Здравствуй, — сказал сержант. — Как настроение?

— Вот, с концертом к вам приехали. А вы только покажите свой фокус.

— Ладно, — сказал Рощин, — может, и покажу.

Бородуля пошел за казарму, где на тенистой площадке приделывали занавес. Кошевник обрадовался:

— Гляди, как дергать надо.

— Сам дергай! — сказал Бородуля. В это время его окликнул Рощин.

Они уединились в какой-то комнате, и Рощин показал, как надо делать фокус.

— Держи платок. Так… Смотри, что под платком? Расческа. Опять смотри… Значит, расческа. Накрой. Теперь смотри… Что? Ничего нет. Вот так-то.

Потом начался концерт. Наконец объявили номер Рощина: «Великий маг и волшебник!» Вместе с ним на сцену вышел Бородуля. Сержант стянул платок в узел, дал пощупать Бородуле — никакого подвоха. Но Рощин дунул, и узла не оказалось. Их долго не отпускали со сцены.

Затем Бородуля рассказал Рощину про фокус с платком Кошевника.

— Как это у меня получилось?

Сержант смеялся до слез:

— А ты спроси, сколько у него было платков?

— Так, значит, один платок улетел, а в кармане у него лежал совсем другой? — догадался Бородуля.

— Но ты уж ему свою «тайну» не выдавай, — посоветовал Рощин.

— Конечно. А ты откуда фокусы знаешь?

— Я же в цирковой школе перед армией учился.

— Давай дружить, — вдруг предложил Бородуля.

— Давай. — Рощин протянул руку. — Только уж ты меня не подводи.

Елена хотела оставить девичью фамилию, но Горский притворился обиженным. Тогда она засмеялась и сказала:

— Ладно, пусть будет ни по-моему, ни по-твоему. — И в брачном свидетельстве к своей фамилии прибавила фамилию мужа.

Этот знаменательный день они отпраздновали скромно. Гостей не звали. Правда, пришел Василий Васильевич и поздравил молодых. Но он скоро ушел, сославшись на недомогание.

На следующий день Горский был особенно внимателен к Елене.

— Скоро я должен уехать… Как же нам быть? Взять тебя с собой? Но ведь я на полгода уйду в море.