Ирина Дегтярева - Капкан для MI6

— Ты довольно циничный тип, Виктор.

— На том и стоим, — расхохотался кадровик. — Пойдем купаться!

Он встал, продемонстрировав легкость походки, что удивляло при немалых габаритах его фигуры. Подхватил с пола блестящий ярко-оранжевый мяч для гандбола, кинул его в бассейн и с поразительной меткостью угодил в спину плавающего сына. Парень поднял голову и с недоумением повертел головой.

Кабинет был продолговатый. Окна, выходившие на солнечную сторону, все до одного закрывали плотные жалюзи, даже сейчас, поздним вечером. Работал кондиционер. Горела настольная лампа и узкая лампа над столом для совещаний, напоминавшая те, какие вешают над бильярдным столом. За приоткрытой дверью в небольшую смежную комнату проглядывал край кожаного дивана, уголок клетчатого пледа, лежащий на подлокотнике, и столик с чайником и посудой. Там же на плечиках на дверце шкафа висел китель с генеральскими погонами и солидной орденской планкой.

Зашел дежурный офицер и доложил:

— Товарищ генерал, прибыл полковник Мальцев.

Генерал кивнул, чуть расслабив узел галстука. Он уже собирался было ехать домой, но такой поздний визит Мальцева, руководителя английского направления, вызвал невнятную тревогу. Генерал со вздохом покосился на дверь соседней комнаты, где стоял диван.

В кабинет бесшумно вошел высокий мужчина в темно-сером костюме, он выглядел так, словно на улице не стояла удушающая жара и не остался позади целый рабочий день. Свежий, подтянутый. Но генерал хорошо изучил Мальцева — чем он бодрее, тем неприятнее новости, содержащиеся в его синей чуть потертой папочке.

Мальцев и папку не стал открывать, и не присел, хотя генерал гостеприимно простер руку к одному из стульев около стола для совещаний.

— От Семьдесят шестого пришло сообщение. В ходе встречи с его куратором из SIS англичанин выразил большую озабоченность в связи с событиями на Кипре. Он отметил элементы недоверия, проявленные в высказываниях Джека по отношению к нему.

— Погоди, это что же, Линли сам к нему примчался в Испанию?

— Так точно, товарищ генерал. И это плохой сигнал. Когда он сообщил, что едет к Семьдесят шестому, тот не знал истинной причины такого внезапного визита.

— Так в чем она заключалась? — поторопил генерал. Иногда обстоятельность Мальцева выводила его из себя.

— Линли сообщил, что англичане перехватили телефонный звонок из Москвы, адресованный нашему Руденко. От полковника Руденко мы уже получили соответствующую докладную с дословным содержанием разговора. Звонил ему его приятель — полковник ФСБ Ермилов. — Мальцев наконец открыл папку и протянул шефу листок с докладной Алексея.

— Засиделся у нас там Руденко, тебе не кажется? Блох не ловит…

— У нас вместо него только Корнейчук. Но он еще слишком молодой для такой должности.

— Ладно, потом… На что этот Ермилов намекает?

— В 2000 году Ермилов, будучи следователем по особо важным делам Генпрокуратуры, арестовал торгпреда посольства в Никосии Дедова Юрия Леонидовича. — Мальцев снова полез в папку. — Вот докладная записка Руденко по этому поводу. Тут все детально, как он любит. Ему бы романы писать.

Генерал покашлял, призывая Мальцева сосредоточиться на деле. Он быстро пробежал глазами записку Алексея.

— Я помню про Дедова. Его мы прохлопали. Как Линли, однако, нагло действует! Не слыхал, его Лондон менять не собирается?

Они переглянулись и засмеялись.

— Ему и там неплохо. Домик с камином шикарный на территории базы…

— Так, — резко посуровел генерал, и Мальцев невольно вытянулся. — Да сядь ты, не маячь. Значит, Дедов догадался, что наш милый Джек в контакте и с Семьдесят шестым. И сдал его ФСБ.

— Так точно. Я вам докладывал еще в 2001 году. Мы узнали, что ФСБ пытается разрабатывать Семьдесят шестого. Тогда я позвонил Сорокину и… он меня понял. Короче, они не дали ход делу. И вот теперь этот ретивый Ермилов… Если проигнорируем, по всей видимости, веры Семьдесят шестому не будет. А нас такой поворот дела не устраивает. Будем осуществлять глубокое прикрытие…

Хоть и прошло два года до приговора суда, проведенных в СИЗО «Лефортово», в памяти Виктора были еще свежи и арест, когда он вернулся в Россию, и допросы — все реальное, без малейшего снисхождения. Этот прокуренный следователь полковник Чиграков, монотонный, как его костюм, педантичный и очень дотошный в мелочах. Виктор проходил один за другим круги ада, положенные ему по статусу шпиона.

Радовало только то, что вернулся он один, оставив жену и детей за границей. Ему не хотелось, чтобы они стали свидетелями ареста, при котором он пытался даже оказывать сопротивление, чтобы соблюсти баланс между правдоподобием и здравомыслием. А то, чего доброго, накинут лишний срок. И оружие у него изъяли при задержании… Дали тринадцать лет, одиннадцать, если учесть, что два года он уже отсидел в «Лефортово».

Дети продолжали обучение — сын в Италии, дочь на Кипре. А жена, конечно, примчалась, носила передачи, но ни одного свидания следователь им не разрешил.

Теперь Виктор ехал в спецвагоне в Мордовскую колонию с еще пятью зэками в камере. Закрашенные краской окна только чуть светлели на фоне стен. Душный август словно плелся позади поезда, мимо полустанков, невидимых из темноты камер. Он раскалял все еще горячим солнцем крышу, и заключенные поснимали с себя все, что могли, однако облегчения не наступало. И даже Виктор, долгие годы проживший в южном климате, страдал от жары.

Впрочем, ему вообще-то был привычнее климат Балтики — Виктор родился и вырос в Светлогорске. В семье самой обычной, небогатой…

Зеленый уютный город жил в памяти Виктора все годы и часто приходил во снах, в самых причудливых формах. То он пытался забраться на крышу одной из башен водолечебницы, напоминающих два гриба с коричневыми шляпками-крышами, то ждал у памятника академику Павлову какую-то девушку, вроде бы жену, с которой познакомился на самом деле в Москве, то купался в холодных волнах моря… Но, просыпаясь, понимал, что просто замерз от включенного кондиционера, а за окнами черная средиземноморская ночь, и дует горячий ветер из пустыни Сахара, от которого вода в море станет горячей…

Он жалел, что уехал из Светлогорска, не доучившись в обычной средней школе. Однако отец настаивал на его поступлении в суворовское. Мечтал, чтобы сын сделал военную карьеру.

Но Виктор поступил после суворовского в Институт иностранных языков. Освоил несколько языков без особого труда. Учеба ему вообще давалась легко. Он окончил институт с красным дипломом. Но вряд ли кто-то мог догадаться, что уже с третьего курса Виктор… был не совсем тем, за кого себя выдавал.