Владимир Быстров - По обе стороны реки

— Да я, честно говоря, и сам не в курсе! Я вообще, можно сказать, сюда случайно попал. Мне Рубеныч — надеюсь, помнишь его? — позвонил. Говорит: — «Ты все равно „на материк“ собирался, в отпуск. Съезди, мол, заодно в Казбеги — помоги провести соревнования по скалолазанию для армейцев!» Я-то думал, будет что-то вроде первенства ЦС, а выходит — вообще соревнования только для «спецов»! Ну, и зачем мы им тут нужны? Непонятно…

— Что неясно — объясним, остальное — заучите наизусть! — строгим голосом вмешался в их беседу неожиданно оказавшийся рядом военный, и, заметив на их лицах удивление и растерянность, рассмеялся:

— Вольно! Шучу!

Захаров незаметно, стараясь, чтобы это не слишком бросалось в глаза, присмотрелся к военному. На вид тому было не больше сорока. Чуть выше среднего роста, он, несмотря на кажущуюся грузность и неповоротливость, двигался на удивление мягко и почти беззвучно. Легкая и свободная песочного цвета форма без опознавательных знаков совершенно не стесняла движений. Брюки-бриджи и короткая до пояса куртка были снабжены множеством карманов и ремешков с застежками, явно предназначавшихся для крепления каких-то инструментов или снаряжения. Ноги были обуты в высокие новенькие ботинки-вибрам армейского образца, а на крупной, наголо бритой и до черноты загорелой голове совершенно терялась необычной формы кепка, больше напоминавшая бейсболку. Она тоже была песочного цвета, с длинным солнцезащитным козырьком и отворачивающимися ушами, застегнутыми сверху на «липучку». Из-под широко раскрытого ворота куртки виднелась легкая летняя тельняшка, а высоко засученные рукава куртки не скрывали мускулистые, густо поросшие рыжеватыми волосами руки.

— Майор Кузьмин! — представился он, протягивая руку, — Можно просто Майор, или Старый Майор!

И, заметив на их лицах недоумение, улыбнулся:

— Если до тридцати ты все еще майор, то до генерала уже точно не дослужишься! А мне, как понимаете, уже далеко не тридцать… Так что, я и есть самый настоящий Старый Майор! Впрочем, можете звать и просто Сергей, без отчества. Друзья меня зовут или Серый, или Старый — кому как нравится!

— А «не друзья»? — с едва заметной подначкой поинтересовался Рустам.

— Не друзья… — майор неожиданно жестко усмехнулся, — «Не друзья» зовут Удав, или Змей. Тоже — кому как нравится… А сейчас собирайте свои пожитки и ко мне в УАЗик — я вас тут с утра дожидаюсь! Ваши, из Федерации сообщили, что вы сегодня прибываете. А вы что же, одним поездом ехали и не встретились даже?!

Он повернулся и, не дожидаясь, когда Алексей с Рустамом возьмут свои сумки, двинулся через площадь к стоявшему чуть в стороне УАЗику. Отойдя на пару шагов, обернулся к Захарову и, похлопав себя по куртке и штанам, сказал:

— Это новая летняя полевая форма, для юга! Мог бы и спросить, а не пялиться втихаря!

Майор развернулся и, больше уже не оглядываясь, пошел к машине. Захаров почувствовал, как от неловкости у него покраснели щеки…

…он встал из-за стола и подошел к окну. За окном уже заметно стемнело. Солнце скрылось за лесом, и только багрово-красный закат указывал, куда оно ушло. Из окна были видны крутой спуск к реке и маленькая фигурка Алексеича, возившегося на льду.

«„Вешки“ ставит…» — подумал Захаров. Он подошел к одной плите, открыл дверку и, видя, что угли уже прогорели, закрыл заслонку. Затем повторил эту операцию со второй плитой, вернулся к столу и зажег настольную лампу…

У Ермоловского камня майор приказал водителю остановить УАЗик и предложил выйти размять ноги. Прикурив сигарету, протянул пачку Алексею и Рустаму:

— Курите?

Рустам с любопытством взял пачку:

— Ого, «Партагас»! Как ты их куришь? У меня от одной затяжки слезы выступают… А в горле — словно рашпилем прошлись!

Майор усмехнулся:

— Привык после одной командировки… Там сигарет вообще не было — только «сигарильос». Знаете, что это?

— Я что-то слышал… — ответил Рустам, — Это вроде маленьких сигар, что ли?

— Ну да, табак такой же, только скручен тонко. И, заметьте — никакого фильтра! Тут хоть фильтр есть!

Майор глубоко затянулся и спросил:

— Ну что, парни, решайте — где ночевать будете? Тут рядом, назад немного вернуться, небольшой санаторий. У нас с ними договоренность, так что, можно у них. А хотите — можете с нами, в полевых, так сказать, условиях! Палатки я вам выделю…

— Палатка и у меня есть! — перебил его Захаров, — Ты лучше скажи, майор, нас-то зачем позвал? Я так понимаю, соревнования у вас специальные, по своим требованиям и правилам… Ну, и чем мы можем тебе помочь?

— Да, откровенно говоря, ничем! — подумав, ответил тот, — Просто командование решило, что на соревнованиях должен быть кто-то из профессиональных альпинистов. Ну, я позвонил знакомым в Федерацию, вот они и предложили вас! Так что, если найдете пару деньков свободных — водки попить, шашлыков поесть — то, считайте, ваша миссия выполнена полностью! Ну, а нет — оставьте свои закорючки на наших протоколах соревнований, и свободны! Хоть завтра отвезу назад в Орджоникидзе!

— Вот, за что я люблю военных, — рассмеялся Рустам, — так это за честность и прямоту! Ты, старик… ничего, что я так тебя называю? Сам же предложил! Ты, старик, сам подумай, ну чего бы мы сюда поперлись, если бы у нас не было времени попить водки? И вообще — где ты видел нормальных мужиков, у которых на это нет времени? Верно я говорю, Леха?

Он обернулся за поддержкой к Захарову. Тот утвердительно кивнул головой и добавил:

— Тем более, на халяву!

Затем с притворным беспокойством уточнил у майора:

— Или не на халяву? Тогда лучше сразу вези нас обратно!

Майор рассмеялся:

— Больше вопросов нет? Тогда — по машинам! Едем пить водку! Если, конечно, у меня ее хватит на таких сурьезных бойцов…

Не доезжая Казбеги, УАЗик свернул влево и по заброшенной, уже едва заметной на каменистом склоне старой Военно-Грузинской дороге, медленно пополз в гору, к повороту на Бешеную Балку.

Место для лагеря было выбрано и оборудовано грамотно, по-армейски обстоятельно. На большой поляне, в нескольких десятках метров от каменистого русла маловодной в это время года речки Куро уже стояло несколько просторных армейских палаток. В центре поляны высился свежесрубленный и ошкуренный шест, предназначенный для флагштока, а в тени деревьев на краю поляны примостился ГАЗ-66 с дизель-генератором и радиоузлом. Из расположенного на крыше его будки «колокола» на весь лес разносилось: «Не плачь, девчонка!»…