Александр Авдеенко - Над Тиссой (из пограничной хроники)

На пути преследования, около высокой металлической фермы у начала воздушной канатной дороги, выросли два лесоруба-верховинца в своих белых, расшитых цветной шерстью кожушках.

— Туда, туда, в долину подався! — дружно, в один голос закричали они, размахивая цапинами: палками с металлическими наконечниками — орудие лесорубов.

Тюльпанов спросил, как был одет этот человек и давно ли он здесь пробежал. Лесорубы сказали, что прошло порядочно времени, не меньше получаса, а то и больше, Одет же он приметно: в белый сердак и темные штаны. На голове зеленая шляпа, на ногах тяжелые ботинки на толстой подошве.

Глядя вниз, на темный островерхий еловый лес, скрывающий крутые склоны горы вплоть до подошвы, Тюльпанов подумал, что этим труднопроходимым лесом, по всей вероятности, мчится теперь нарушитель, как затравленный зверь.

Он уже успел далеко удрать за то время, пока Тюльпанов перевязывал рану старшине, и опять пробивался к большой дороге, к людям. Надо догнать его, пока он не растворился в толпе.

Тюльпанов решил воспользоваться канатной дорогой. Рабочие помогли ему и Витязю надежно устроиться в подвесной люльке. Поблагодарив лесорубов. Тюльпанов сказал им, что в лесу на поляне, под старой елкой, лежит раненый Смолярчук.

— Найдите его, окажите помощь,

— Все сделаем, не беспокойся.

Медленно проплыла, раскачиваясь на стальных тросах, над глубокой пропастью, над верхушками деревьев подвесная люлька.

Через тридцать минут она остановилась на равнине, над эстакадой лесного склада химзавода. Тюльпанов и Витязь спустились на землю. Что же делать дальше? Как без следа искать нарушителя?

Еще сверху Тюльпанов заметил на дальних подступах к шоссе пешеходный мост через реку. Нарушитель, конечно, не останется там, в лесу, он снова будет пробиваться к людям, в город. Значит, обязательно пройдет мост, его никак нельзя миновать, он здесь единственный. Там, у моста, на этой стороне реки и надо встречать нарушителя.

Тюльпанов не ошибся в своих предположениях.

…На деревянном узком мосту, на котором вдвоем на разойтись, появился плотный, кряжистый человек в гуцульском сердаке и шляпе.

Пробежав по мосту, нарушитель кинулся в прибрежные заросли ивняка, где притаился Тюльпанов.

— Руки вверх! — скомандовал пограничник.

Нарушитель поднял руки, но тотчас же метнулся в сторону, прыгнул в реку и скрылся под водой. Быстрое течение подхватило шляпу и понесло ее вниз.

— Не уйдешь! — зло сказал Тюльпанов.

Он снял веревку, притороченную к ремню, привязал к ней камень, метнул вверх. Веревка с камнем на конце несколько раз обвилась вокруг толстого сука сосны. Оттолкнувшись от берега, Тюльпанов перелетел чуть не через всю реку. Он прыгнул на мелководье недалеко от того места, где мгновением позже вынырнул нарушитель.

Увидев пограничника, «Ковчег» устремился к лесному берегу, к спасительным зарослям ивняка. Тюльпанов вскинул автомат, выстрелил. «Ковчег» упал в воду, но сейчас же поднялся и, спотыкаясь, должно быть раненый, побежал дальше по мелководью.

Тюльпанов настиг его на берегу и, несмотря на бешеное сопротивление, одолел, связал по рукам и ногам. Отдышавшись, Тюльпанов достал ракетный пистолет, выстрелил вверх. По проселочной дороге скоро примчалась машина с пограничниками — солдатами пятой заставы и капитаном Шапошниковым. Она остановилась у реки, перед Тюльпановым. Шапошников подошел к нарушителю, молча посмотрел на него.

— Где Смолярчук? — спросил он, оборачиваясь к Тюльпанову.

— Ранен…

…Старшина, окруженный лесорубами, перевязанный, лежал под елкой. Неожиданно послышался лай собаки. Смолярчук узнал голос Витязя и улыбнулся бледными, искусанными губами.

На опушке густого ельника показались Тюльпанов и Шапошников. Смолярчук приподнялся на руках и с радостью смотрел на приближающихся боевых друзей.

На другой день на заставе во всех подробностях обсуждались путешествие Алены с «Козловским», борьба с ним Смолярчука и Тюльпанова.

Вот тогда-то Волошенко и окрестил Алену «Громовицей».

Доброе то имя, которое дали тебе родные, когда ты появилась на свет, но в тысячу раз лучше и дороже то имя, которое получила ты от людей, служа им, не щадя своей жизни.

Задержанный нарушитель границы был передан органам государственной безопасности. Его ввели в кабинет Зубавина со связанными руками, без шляпы, мокрого с ног до головы, в изорванной одежде.

Да, внешний его вид был жалок, но в глазах сверкала угрюмая злоба. Никакого намека на подавленность, страх и раболепие.

Шатров молчал, с ненавистью и брезгливостью разглядывая человека, присвоившего документы шофера станиславской автобазы.

— Важный гусь! — усмехнулся Зубавин.

Козловский был убит два дня назад ударом ножа в грудь. Труп его был найден в лесу, в березовой поленнице. Убийца так торопился, что оставил в карманах пиджака шофера письмо на имя Козловского, пропуск в автобазу и сберегательную книжку. По этим документам Зубавин установил личность убитого, его профессию и место работы.

О том, что пограничники после длительного преследования задержали «шофера Козловского», Зубавин и Шатров узнали по телефону от генерала Громады. И они сейчас же решили, что это и есть убийца Козловского. Еще не видя его, готовясь к встрече Козловского, Зубавин и Шатров задали себе ряд важных вопросов. Кто он такой, этот молодчик? Откуда взялся? Судя по серии его поступков, вплоть до бешеного сопротивления пограничникам, явился с той, западной, стороны, имеет специальную шпионскую подготовку. Если это так — а это безусловно так, — чье задание он выполняет? Не «Бизон» ли его хозяин? Не имеет ли он отношения к операции «Горная весна»?

Зубавин, как правило, допрашивал государственных преступников сразу же, непосредственно после ареста, пока те еще не успевали освоиться со своим новым положением. И чаще всего именно этот первый допрос определял потом весь ход следственного процесса. Если сейчас удастся установить, что «Козловский» послан в Явор «Бизоном», то девять десятых задачи будет выполнено.

Зубавин кивком головы отпустил конвой и, подойдя к арестованному, достал из кармана нож, перерезал крепкие узлы веревки,

— Благодарю вас, майор, — Хорунжий усмехнулся, растирая опухшие, посиневшие запястья.

Зубавин указал ему на стул:

— Садитесь.

— Еще раз благодарю. — Хорунжий сел. Положив руки на колени, он насмешливо-злыми глазами выжидательно поглядывал то на майора, то на полковника: дескать, я готов к любому допросу, начинайте.

Зубавин занял свое место в кресле, положил перед собой чистый лист бумаги и спокойно посмотрел на откровенно наглое, враждебное лицо арестованного: