Андрей Ольшанский - Записки агента Разведупра

На покупку быстроходного авиамотора для заказанной для сношения с «тем берегом» лодки мне было отпущено 300 000 марок, и 29 мая в Або состоялась первая проба…

Моторная лодка, развивавшая среднюю 28-узловую скорость, была внесена в списки яхт-клуба на имя члена-коммуниста и приведена к пристани северной гавани. Мотористом «наняли» надежного коммуниста «Оскара» с окладом 6000 марок в месяц.

Полпредство имело также моторную лодку, и теперь начались свидания с вернувшимся Розенталем, Бобрищевым, Коренцом и другими на взморье.

Однажды, во время такой поездки на скалистый остров, Розенталь сообщил мне, что необходимо усилить осторожность. По имеющимся у него сведениям, среди моих агентов кто-то работает для политполиции. Розенталь показал написанную на машине сводку органа разведывательного характера, из которого я прочел некоторые данные, указывающие правильность подозрения Розенталя.

Кто-то действительно «влез» в нашу запутанную паутину и выдергивал нити.

— Что вы скажете, а? Необходимо, товарищ, городскую агентуру перекинуть в провинцию. Временно снимать по одному. Выждать несколько дней — еще одного. Нарочно сообщить каждому в отдельности что-нибудь условное и потом ждать провокации, — сказал Розенталь взволнованно.

— Кто это может быть? — недоумевал я, ища предателя в среде пяти агентов, прикомандированных ко мне товарищем Фишманом.

— Давайте начнем с «Рыбака». Вы расскажите ему, что меня отзывают в центр, другим ни слова об этом. Завтра же вызовите его и бросьте «крючок». Если в сводке появится это — значит, он. Нет, других спровоцируем, а поймаем, — сказал Розенталь, и его глаза засветились злобными огоньками.

После этого Розенталь поручил мне подыскать надежное лицо среди русской эмиграции, могущее за очень крупное вознаграждение принять на себя роль «белого» курьера и поехать в Териоки к русскому генералу для вручения письма от видного монархиста в РСФСР. Фамилии арестованного генерала-монархиста Розенталь не сообщил, но передал только, что МЧК раскрыла крупную шпионскую организацию и человек двадцать уже арестовано. Теперь надо «примазать», по выражению резидента, связь с эмиграцией. Если провокатору удастся заручиться письмом, ответом на «донесение» монархиста, подписавшего его по настоянию Ягоды, то будет сфабрикован новый антибольшевистский заговор.

Я спросил, сколько могу предложить агенту за это поручение. Розенталь сказал, что до ста тысяч марок, так как ему по возвращении придется покинуть Финляндию.

Я дал согласие найти такого агента.

Через несколько дней мне передали письмо из Москвы. В нем арестованный генерал (80 лет и разбитый параличом) «сообщал» о подготовлении мятежа в Москве, Харькове и Одессе. Дальше шел перечень лиц, якобы принимающих участие в организации этого выступления.

Я продержал у себя это письмо около недели и вернул при пространном докладе обратно Розенталю, сославшись на невозможность найти надежное лицо. Ему это не понравилось, но потом, выслушав мои доводы, он согласился со мной.

— Рисковать не стоит из-за этого дела, — сказал он, — можно нарваться на какого-нибудь хулигана и вся ваша работа пошла прахом.

Розенталь был огорчен нераскрытием предателя, информировавшего орган финразведки о положении дел в полпредстве, и сообщил мне, что по чьему-то доносу финское правительство требует отозвания в РСФСР казначея Сайрио.

Так как у него было «рыльце в пуху» — полпред Черных решил послать его в Москву.

Розенталь предложил мне принять все меры к выяснению внешней деятельности редактора газеты Иорданского, получавшего от Сайрио 45 000 марок на газету и агентство «Норд-Ост».

Потом он намекнул мне о неблагонадежности одного финна-переводчика из торгпредства и велел поставить к нему одного из «пятерки». Наблюдать и поймать.

Эмигрантские списки были «составлены» и сданы для отсылки в Разведупр. Они обошлись мне в 9000 марок. Я их купил у бывшего «северозападника» Ш., уже служившего у большевиков в бюро печати и имевшего отношение к пресловутому агентству «Норд-Ост».

За составление списков мне была выдана премия в 5000 марок. На сей раз я понес убыток, но поднялся престиж!

Собирание новых сведений о финармии отняло у меня недели две, и агенты вручили материал, прошедший через тройной фильтр. Он должен был соответствовать действительным данным.

И вдруг разразился новый гром: ко мне явились Розенталь, Коренец и Муценек. Все взволнованные, перепуганные и предложили ехать на совещание в один из загородных ресторанов. По дороге выяснилось, что в полпредстве утечка документов — часть их попала в руки политической полиции.

Больше всех кипятился Коренец — секретарь полпредства.

В восточном кабинете, с двойными дверями и тяжелыми драпри, мы начали вырабатывать план обнаружения провокатора.

Коренец заказал для виду «сексер» и пива.

Вынул из портфеля принесенные на случай заседания виски и сигары.

В полпредстве того времени большим знатоком вин и сигар был Коренец, любивший хвастнуть под влиянием винных паров «академическим» образованием и личными связями с «Ильичем», у которого он когда-то числился секретарем.

По существу дела доложил Розенталь следующее:

— Я имею неоспоримое доказательство, что в среде нашей объявился провокатор. Его надо поймать и уничтожить. Из сводки, переданной мне агентшей, видно, что несколько совершенно секретных инструкций попало в руки белым. Кто-то продает нас. Товарищ Бобрищев обнаружил пропажу заготовленного рапорта, список приобретенных в Свеаборгской крепости «вещей» для главштаба и дешифрант. Хорошо, что все оказалось зашифрованным и пропавший ключ отмененным. Дальше, товарищи, наш «берлинский» резидент сообщает, что в белогвардейском «Руле» появились письма из Гельсингфорса, в которых некоторая наша работа освещается таким образом, что можно думать о нашем сотрудничестве в этой газете. И еще дальше — мы установили, через подкуп, что «письма из Гельсингфорса» подписываются каким-то типом под инициалами А.С. Я получил часть рукописи, и вам, товарищ Смирнов, предписывается найти эту сволочь, установив фамилию и место жительства. Он живет тут, скажу больше, ему известно многое о нашей частной жизни и деятельности. Я, поговорив с товарищем Черных, пришел к заключению временно отставить все другие работы и заняться выяснением шпионов или шпиона в среде служащих или агентов полпредства.

Муценек допил бокал виски и ленивой походкой направился к дивану в углу кабинета. Развалился на нем и, глядя в потолок, пробормотал:

— Совещайтесь, а я вздремну. Уже несколько ночей выезжал ловить «рыбу».

Муценек имел свою агентуру шпионажа, контрольную, и выезжал ночами на моторной лодке на свидание с ними.