Пётр Разуваев - Путь самурая

– Сам, – отрезал Рихо. – Андре, ты помнишь историю с Дианой Спенсер? Бывшая принцесса Уэльская?

– Я даже знаю, что французский судья в начале года закрыл это дело.

– Имелось в виду официальное расследование, – кивнул Рихо. – На самом деле всё ещё только начинается. Согласно нашей информации, это не было случайным столкновением. И осуществил эту акцию всё тот же неуловимый Абу аль-Хауль.

– Бред, – искренне фыркнул я. – Зачем бен Ладену нужна была смерть Дианы Спенсер?

– А разве я говорил, что мишенью была Диана? – заметил Рихо с усмешкой. – Она была идеальным прикрытием, только и всего. Уже через месяц после катастрофы девяносто процентов европейцев не могли вспомнить имя человека, который ехал с ней в одной машине.

– Доди аль-Файед?

– У тебя хорошая память, – похвалил Рихо. – Да, его звали Доди аль-Файед. Интересная штука – жизнь. О его отце, Мохаммеде аль-Файеде, известно всё: и то, что он родом из Египта, и то, что в юности он торговал швейными машинками и кока-колой, и даже то, что впоследствии он сделал большие деньги на перевозке паломников, направляющихся в Мекку…

– Да-да, – перебил я этот исторический экскурс. – У меня хорошая память, и я помню, что он живёт в ОАЭ, является владельцем парижского отеля «Ритц», в 1985 году приобрёл «Хэрродз» и давал взятки члену британского парламента. Что я упустил?

– Почти всё. Тебе известно, что на самом деле крупный бизнес Мохаммеда аль-Файеда начинался не с кока-колы и не с перевозки паломников? Его звезда взошла, когда в 1953 году он встретил некоего Аднана Кашоги, который уже тогда был одним из основных посредников в мировой торговле оружием. В 1954 году аль-Файед женился на сестре Кашоги, Самире, которая и родила ему мальчика по имени Доди. А в 1957 году аль-Файед и Кашоги расходятся из-за якобы «финансовых разногласий». Но это так, к слову. Что же касается Доди, то, судя по анализу посвящённой ему прессы, который провёл Виталий Борисович, принято думать, что Доди был этаким плейбоем, «золотым мальчиком» со слабенькими мозгами.

– А на самом деле? – поинтересовался я. – Ты что, был с ним знаком? Откуда тебе известно, что представлял собой младший аль-Файед?

– Откуда я знаю? – прищурился Рихо. – В деле, которое вёл Эрве Стефан, фигурировал неустановленный звонок по телефону. С кем говорил Доди, французы выяснить так и не смогли. (При этих словах Дмитриев тихо фыркнул.) Дело в том, малыш, что именно я звонил ему тридцатого августа в одиннадцать часов вечера. Доди аль-Файед ехал на встречу с человеком, которого я привёз в Париж специально для него, когда их машина врезалась в опору моста.

– Ага, – изрёк я глубокомысленно. Если Рихо собирался меня удивить, то ему это удалось. – И что это за человек?

– Так, один серб… Какая разница, его уже нет в живых. Слушай и не перебивай меня, – возмутился Рихо. Но, немного подумав, предложил: – Или нет, лучше ты спрашивай, а я буду отвечать. Возможно, так до тебя быстрей дойдёт.

Закурив, я попробовал собрать разбежавшиеся мысли. Ладно, начнём по порядку…

– Чем занимался Доди?

– Он работал на Объединённые Арабские Эмираты. Фактически Доди представлял интересы Абу-Даби в Лондоне, поскольку со старшим аль-Файедом здесь никто не желает разговаривать.

– И какая связь между Эмиратами и убийством?

– Глубокий вопрос, – съехидничал Рихо. – На первый взгляд, никакой. Но на самом деле связь есть, причём прямая. В июле – августе 1997 года Доди аль-Файед по поручению Эмиратов вёл в Италии и Греции секретные переговоры с неким Вуком Дратковичем, одним из лидеров югославской оппозиции. Осенью 1997 года в Югославии должны были состояться президентские выборы, и шансы на победу у коалиции «Заедно», которую возглавляли Вук Драткович, Зоран Джинджич и Весна Пешич, были очень велики. В особенности с той финансовой помощью, которую обещал им от имени президента ОАЭ Доди аль-Файед.

– А взамен?

– Подумай сам. Слободан Милошевич уходит, у Югославии появляется новый президент, более склонный к дружбе с Западом. В страну щедрым потоком начинают стекаться американские и европейские инвестиции, а это миллиарды долларов, и потенциальным инвесторам нужны гарантии стабильности. Но тут возникает проблема: есть область Косово, населённая мусульманами-албанцами, которые не желают жить в одной стране с христианами-сербами. Как быть с ними? И тогда на сцене появляется шейх Зайед бен Султан ан-Нахьян, президент ОАЭ, который, оказывается, уже давно договорился с НОВЫМ президентом Югославии о своих правах на все инвестиции, сделанные в Косово. Область при этом остаётся в составе Югославии, но под протекторатом ОБСЕ и – Саудовских Эмиратов, что хорошо для всех сторон. Для косовских албанцев – потому что ОАЭ не только богатая, но и мусульманская страна. Европейским странам такой вариант также удобен, потому что ОАЭ последовательно выступают против радикальных течений в исламе и более других арабских стран ориентированы на сотрудничество с Западом.

– Что получили бы югославы, я понимаю. Но в чём здесь выгода Эмиратов? Вкладывать деньги в отсутствующую экономику? Кормить косовских албанцев?

– В Косово находятся богатые залежи каменного угля и меди, это можно прочитать в любом справочнике. Все эти месторождения не слишком удобны для промышленного использования, и до последнего времени мало кто ими интересовался. Но не так давно сразу несколько источников сообщили, что помимо угля и меди в Косово существуют обширные запасы урана. Мировые цены на уран пока не слишком высоки, но, кто знает, что будет в дальнейшем…

– Не знаю… Слишком уж это всё… зыбко, – заметил я. – Меня твоя «урановая» теория не слишком убедила. Хотя, не зная всех деталей… Где сейчас производится большая часть урана?

– В Канаде, – ответил за Рихо Дмитриев. – В Конго, в Южной Африке, в Казахстане. Знаете, Дюпре, если учесть исламский фактор, то мне «урановая» версия кажется весьма реальной. Месторождение в Косово – одно из немногих, которое со временем могло бы оказаться под контролем мусульман. Среди лидеров исламских государств тоже есть люди, которые думают на много лет вперёд.

– Ладно-ладно, – сдался я. – Убедили. Уран, значит, уран. Но, насколько я понимаю, это всё теории. Вернёмся к фактам: Доди вёл переговоры с этим, как его… Дратковичем. До чего они договорились?

– Они не договорились. Драткович всё это время вёл себя очень странно. Он не отказывался от переговоров, но каждая встреча заканчивалась с нулевым результатом. Формально у аль-Файеда не было оснований обращаться со своим предложением к другим лидерам оппозиции, а Драткович тем временем продолжал юлить, изворачивался и категорически не желал давать каких-либо гарантий. Создавалось впечатление, что серб просто тянет время. Так продолжалось в течение всего июля, и в августе Босс приказал нам разобраться в этой ситуации…