Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна

— Значит, вы не брали досье из архива?

— Нет, — ответил Десоул. — Я так решил. Как вам известно, — а может быть, и нет, — востребование сверхсекретного досье автоматически регистрируется: записываются дата и час... Так как директор проинформировал меня, что в Агентстве национальной безопасности подняли хай по поводу несанкционированного доступа к досье, я решил оставить все как есть. Никто не касался его почти пять лет, следовательно, никто не читал его и даже не знает о его существовании и, таким образом, не сможет сообщить его содержание врагу.

— Да, ты хорошо позаботился о том, чтобы прикрыть свой зад, ни одного голого кусочка не оставил.

— Более того, Алекс! На этом досье стоит пометка Белого дома. Сейчас обстановка спокойная, поэтому в Овальном кабинете никто и не подумает зря петушиться. Конечно, сейчас там сидит новый человек, но прежний президент еще в добром здравии и весьма деятелен. В случае чего с ним обязательно проконсультируются, так зачем мне лишние неприятности?

Конклин внимательно всмотрелся в лица всех присутствующих и затем тихо спросил:

— Так вы действительно не знаете эту историю?

— Действительно, Алекс, — сказал заместитель директора ЦРУ Кэссет.

— Ничего, кроме того, что все это болезненно для тебя, — согласился Валентине, позволив себе подобие улыбки.

— Даю слово, — добавил Десоул, не сводя огромных ясных глаз с Кон клина.

— Послушайте, Алекс, если вам нужна наша помощь, мы должны знать хоть что-то, кроме противоречивых слухов, — продолжил директор, откидываясь на спинку стула. — Я не знаю, сумеем ли мы помочь, но убежден, что ничего не сможем сделать, если будем лишены необходимой информации.

Алекс вновь внимательно посмотрел на сидевших перед ним людей, — морщины на его изможденном лице проступили резче. Что-то объяснять этим людям было слишком мучительно для него, и все-таки это было необходимо.

— Я не назову вам его имя, потому что дал слово; может быть, позднее, но только не сейчас. В досье вы его не найдете — его там просто нет; это псевдоним, и на этот счет я тоже дал слово. Остальное я вам расскажу, потому что мне нужна ваша помощь, и я хочу, чтобы досье по-прежнему оставалось за семью печатями... Так с чего начать?

— С этой встречи, вероятно? — предложил директор. — Чем она была вызвана?

— Ладно. Это не займет много времени. — Конклин задумался, опустил глаза, сжал трость, затем взглянул на собравшихся и начал: — Вчера вечером, в парке с аттракционами Балтимора была убита женщина...

— Я читал об этом сегодня утром в «Пост», — перебил его Десоул. Его мясистые щеки задрожали. — Боже милостивый, ты был...

— И я читал, — вмешался Кэссет, не сводя твердого взгляда карих глаз с Алекса. — Это произошло напротив тира. Сейчас его закрыли...

— Я видел статью и решил, что это — несчастный случай. — Валентино покачал головой. — Правда, я не вчитывался.

— Мне дали, как обычно, толстенную пачку газетных вырезок — любому по горло хватило бы... тем более утром, — сказал директор. — Я что-то не припомню эту статью.

— Ты был там, старина?

— Если бы я там не был, не произошла бы эта трагедия... точнее говоря, если бы мы там не были.

— Мы? — нахмурился Кэссет.

— Моррис Панов и я получили абсолютно одинаковые телеграммы от Джейсона Борна, в которых он настоятельно просил нас быть в парке в 9.30 прошлым вечером по срочному делу. Мы должны были встретиться перед тиром, но ни в коем случае не звонить домой ему или кому-либо еще... Мы оба, независимо друг от друга, решили, что он не хочет беспокоить свою жену и должен поговорить с нами с глазу на глаз, — так, чтобы она не знала... Мы пришли одновременно, но я первым заметил Панова и понял: что-то здесь нечисто. Любому понятно, а Борну тем более, что сначала нужно договориться друг с другом и только потом идти в парк, но нам не велели этого делать. Все это дурно пахло, и я сделал все возможное, чтобы поскорее убраться оттуда. Атаковать толпу — вот единственный способ смыться.

— И ты устроил панику, — договорил Кэссет.

— Это единственное, что я смог придумать, и это одно из немногих дел, для которых пригодна моя чертова трость, если не считать, что она помогает мне держаться в вертикальном положении. Я бил по голеням и коленным чашечкам, пронзил несколько животов и грудных клеток. Нам-то удалось выбраться, но эту несчастную женщину убили выстрелом в горло.

— Что ты думаешь об этом... как ты это расцениваешь? — спросил Валентине.

— Не знаю, Вал. Это была ловушка, без сомнения, но что за ловушка? Если мои предположения верны, то как мог наемный убийца-снайпер промахнуться на таком расстоянии? Выстрел был произведен откуда-то сверху слева от меня. Из тира стрелять не могли: там винтовки прикованы цепями, да и громадная рана на шее женщины нанесена оружием значительно более крупного калибра, чем у любой из имевшихся там игрушек. Если бы убийца хотел ликвидировать Панова или меня, его телескопический прицел исключил бы промах. Во всяком случае, если ход моих рассуждений верен.

— Вы правы, мистер Конклин, — перебил его директор ЦРУ, — все это указывает на Карлоса-Шакала.

— Ка-а-рлоса? — вскрикнул Десоул. — Какое же отношение, во имя всего святого, имеет Карлос к этому убийству в Балтиморе?

— Джейсон Борн, — проговорил Кэссет.

— Да, я так и подумал, но здесь ужасная путаница! Нам известно, что Борн, этот подонок, наемный убийца, из Юго-Восточной Азии перебрался в Европу, чтобы бросить вызов Шакалу, но проиграл. По словам директора, он возвратился в Юго-Восточную Азию и был убит не то четыре, не то пять лет назад; но Алекс говорит о нем так, словно он все еще жив: Алекс и некто по имени Мо Панов, мол, получили от него телеграммы... Ради Бога, какое отношение имеет к случившемуся прошлым вечером убийству мертвый мерзавец, который считался самым неуловимым убийцей в мире?

— Ты не слышал начала нашего разговора, Стив, — ответил Кэссет. — Очевидно, Борн имеет самое прямое отношение к вчерашним событиям.

— Я не понимаю.

— Думаю, мы должны вернуться к самому началу, мистер Конклин, — предложил директор. — Кто же он — Джейсон Борн?

— В том качестве, в каком он был известен миру, он никогда не существовал — это легенда, — ответил бывший офицер разведки.

— Настоящий Джейсон Борн был подонком — параноиком; он бежал с Тасмании, участвовал во вьетнамской войне и был в батальоне, от которого теперь все открещиваются. Это было сборище убийц, неудачников, мошенников и воров — большей частью беглых преступников, многие из которых были приговорены к смертной казни; но они знали каждый дюйм в Юго-Восточной Азии как свои пять пальцев и действовали в тылу противника при нашей поддержке.