Роберт Ладлэм - Круг Матарезе

Во имя прошлых вождей следует напомнить, что же это была за служба. Василию дал разъяснения один из его друзей. Оказалось, что теперь это уже не та "Девятка", что это вновь созданная группа, возникшая как преемница деятельности и сфер приложения 9-го отдела КГБ, известного под названием СМЕРШ (Смерть шпионам) и прославившегося своей дурной репутацией. Это была специальная отдельная дивизия контрразведки, знаменитая тем, что там ломали волю и перековывали убеждения людей, применяя шантаж, пытки и другие методы, например, такой жестокий, как расстрел или убийство на глазах у человека его близких и родных.

Со смертью Василий Талейников был знаком, но эта разновидность убийств переворачивала ему все внутренности. Такая мера, как угроза жизни, частенько имела эффект, но никак не сама акция. Государству подобные репрессивные методы не были необходимы, и только садисты нуждались в них. И если новая "Девятка" и вправду была наследницей СМЕРШа, то тогда он даст им понять, с кем они соперничают в пределах обширнейшей сферы деятельности КГБ. В частности, с ним, знаменитым Василием Талейниковым. Он научит их не спорить с человеком, который прожил двадцать пять лет в скитаниях по Европе, защищая интересы государства.

Двадцать пять лет! Прошла четверть века с той поры, как способный к языкам студент Ленинградского университета Василий Талейников был послан на три года в Москву для специального и очень интенсивного обучения. Ему шел тогда двадцать первый год. Это было необычное обучение. Воспитанник ограниченных советских педагогов, Василий едва мог поверить, что такое бывает. Книги, музыка, беседы и дискуссии на философские темы в уютных аудиториях, но также уроки конспирации и насилия, дезориентации и шантажа, знакомство с миром шифров, кодов, фальшивок, с методами саботажа, шпионской деятельностью, разведкой, наблюдением и слежкой, познание способов распоряжаться чужой жизнью - не убийства, нет. Убийство на этом уровне отношений было неприменимо.

Он мог бы отказаться и выйти из игры, если бы не случай, благодаря которому изменилась вся его жизнь и появилась причина для подобной деятельности. Как ни странно, ему помогли в этом американцы - американские озверелые солдаты.

Его послали на стажировку в Восточный Берлин. Он должен был проследить за деятельностью подпольных организаций периода холодной войны. Там он подружился с одной молодой немкой, искренне верившей в дело марксизма и завербованной КГБ. Ей была отведена настолько незначительная роль, что имя ее никогда не числилось в списках, сотрудников, ей просто платили время от времени из статьи расходов, отведенной на поощрение сотрудников. Она была обыкновенной студенткой, куда более преданной своим убеждениям, чем изучению специальности, не слишком образованной, радикалкой в политике, считавшей себя этакой Жанной д'Арк. Но Василий любил ее, любил в ней ее безумную раскованность и непринужденность, ее пылкую жажду жизни, уравновешенную веселостью нрава. Они прожили вместе несколько недель, и это были славные деньки, окрашенные возбуждением и предвкушением молодой любви. Но однажды ее послали на демонстрацию на Курфюрстендамм участвовать в акции протеста, и она вместе с другими такими же юными участниками, почти детьми, выкрикивала слова, которые едва ли понимала, выполняя обязательства, которые еще не была готова брать на себя. Ничего, впрочем, особенного, незначительная акция. Но не для этих скотов из американской оккупационной армии, из подразделения Джи-2.

Ее принесли назад мертвую: лицо изуродовано до неузнаваемости, тело - сплошное кровавое месиво. Доктора подтвердили, что она была неоднократно и садистски изнасилована, тазовые кости поломаны и раздроблены. К руке ее гвоздем была прибита записка: "Выше коммунистическую жопу! Равняйтесь на нее!"

Звери!

И это сделали американские солдаты, купившие победу, ибо ни один осколок снаряда не упал на их родную землю. Мощь их армии зиждилась на ничем не ограниченном развитии военной промышленности, чьи прибыли обеспечивались бесчисленными кровавыми бойнями на чужих территориях; американские солдаты извлекали доход даже из продажи похлебки голодным немецким детям. Во всех армиях есть звери, но среди американцев были наиболее отвратительные. Верна поговорка: "Бойся ханжества, под его покровом клокочет грязь!"

Талейников вернулся в Москву, но его не покидало воспоминание об ужасной гибели молодой немки. Кое-что изменилось в нем самом. По мнению многих, он стал лучшим из лучших, но в его собственных глазах ему еще многого недоставало. Со всеми своими недостатками - а их было немало - марксистский путь развития сулил реальное демократическое будущее. Василий видел врага, и враг этот был ужасен. Но у врага были все вообразимые средства и возможности, а также невероятное благосостояние. И потому Василию хотелось стать лучше и безупречнее в тех качествах, которые нельзя купить. Он учился думать. Думать, как они и лучше них. Он понял, что это необходимо, и стал асом стратегии и замысла, способным делать неожиданные ходы, наносить непредвиденные удары, и научился убивать при белом свете дня на шумных улицах.

Знаменитое убийство на Унтер-ден-Линден в пять часов дня, то есть в те часы, когда движение на этой улице самое оживленное... Это он, Талейников, осуществил его. Годом позже, когда он уже был назначен руководителем операций по восточному сектору Берлина, он отомстил за убийство той молодой немки. Он организовал убийство жены американского террориста. Ее прикончили чисто, профессионально, она даже не успела почувствовать боли. Разумеется, это было куда более милосердно, чем то, что проделало американское зверье с молодой немецкой женщиной. Он одобрил убийство жены американца, но радости от этого не испытал. Он знал, чем занимается ее муж, знал, что этот человек получил по заслугам, но никакого удовлетворения Василий не ощутил. Он отлично понимал, что теперь американец не успокоится до тех пор, пока не представится случай взять реванш.

И американцу это удалось. Три года спустя в Праге он убил брата Талейникова.

Интересно, где Скофилд теперь? Срок его службы тоже составляет четверть века. Они оба прекрасно служили. Но в Вашингтоне дела делались без особых сложностей, там четко знали, кто враг. Ненавистному Скофилду не приходилось иметь дело с маньяками-любителями из "Девятки". Разумеется, и в Госдепартаменте были свои безумцы, но там дело было поставлено под жесткий контроль. Василий должен был признать это. Через несколько лет, если только Скофилду удалось выжить в Европе, избежать провала, он, возможно, будет уже на пенсии, выращивать цыплят или цитрусовые где-нибудь в отдаленном уголке земного шара или напиваться до одури. Ему не надо было беспокоиться о собственной шкуре, в Вашингтоне его не обидят. Он должен быть озабочен собственным выживанием только в Европе.