Богомил Райнов - Наивный человек среднего возраста

«Адамс одинаково отрицательно относится как к легальным формам работы, так и к тайной разведывательной деятельности», — машинально формулирую я в уме соответствующий вывод для доклада, который, возможно, когда-нибудь напишу. Вслух я говорю:

— Я не собираюсь превратно истолковывать ваши слова и прекрасно вас понимаю. Но какова ваша позитивная программа?

— Да, труднее всего определить позитивную программу, — смеётся он. — Я, видите ли, из тех людей, что справляются с трудностями, обходя их стороной. И всё же, полагаю, в моём ленивом мозгу родилось-таки нечто позитивное. Но об этом поговорим в другой раз. Благо, времени для разговоров тут хватает. — И, словно уловив моё разочарование от такого поспешного окончания беседы, Адамс добавляет: — Позитивную программу выработать не трудно, если понять простую истину: необходимо установить какой-то модус вивенди, чтобы не прийти к взаимоистреблению, А это возможно только в том случае, если мы будем учитывать не только свои интересы, но и интересы другой стороны.

«Адамс убеждённый сторонник мирного сосуществования в советском духе», — формулирую я про себя.

— Вообще пора понять, что когда речь идёт о жизни человечества, то мы не можем рисковать ею, как при игре в покер. Кстати, как вы насчёт покера?

— Так, средне, — признаюсь я.

— Ваш плюс в том, что вы это осознаёте. Бенет тоже посредственный игрок, но не понимает этого. Точнее не посредственный, а просто ему не хватает воображения.

— А что вы делаете, когда не играете в покер? Скучаете?

— Т-сс! — прижимает он заговорщически палец к губам, — Я молодожён, а молодожён не имеет права скучать.

— У вас и вправду очаровательная жена.

— Но вы тоже не обделены по этой части. Госпожа Томас выглядит великолепно. Надеюсь, она больше любит покер, чем вы…

— Вы угадали, — улыбаюсь я.

— Тогда у нас будет возможность чаще общаться, — улыбается Адамс. — Хотя частое общение может вам дорого обойтись…

«Вам тоже, голубчик», — мысленно отвечаю ему я.

— Надеюсь, вечером мы увидимся у вас дома, — добавляет хозяин кабинета, когда мы встаём. — Сегодня мой день.

Проводы на аэродроме проходят менее тягостно, чем можно было ожидать, поскольку я являюсь в последний момент, чтобы запечатлеть лицемерный поцелуй на холодной щеке Элен. Моя жена стоически переносит это проявление мужней любви, — ведь поцелуй, конечно же, предназначается не ей, а окружающим, точнее, сопровождающим нас швейцару и шофёру.

Не слишком тягостно проходит и визит к Адамсу, поскольку я делаю всё, чтобы максимально его сократить. В квартире, ничем особенно не отличающейся от моей и квартиры советника, собрались все те же лица, занятые тремя классическими занятиями — покером, танцами и выпивкой.

— Не надоели вам эти увеселения? — спрашиваю я, понизив голос, свою секретаршу и подсаживаюсь к ней.

— Ужасно! Но вы можете предложить что-то другое?

— Думаю, что да: ужин в спокойной домашней обстановке.

— Вы, уверены, что это будет интереснее?

— Я, знаете ли, немножко скептик. Но ничто не мешает нам попробовать…

— Имейте в виду, что сплетничать начнут раньше, чем за нами закроется дверь.

— Это вас пугает?

— Меня лично — нет.

— В таком случае удираем!

И мы удираем почти незамеченные, поскольку Франк, неизменный кавалер Мэри, дежурит в посольстве, а хозяева увлечены картами. Но это совсем не означает, что предсказание Мэри о сплетнях не сбудется.

Похищение сабинянки, разумеется, запланировано — мой холодильник полон продуктов, подходящих для лёгкого ужина. Секретарша, однако, не проявляет особого пристрастия к еде или, вернее, проявляет пристрастие, но не к чёрной икре, а к виски, и я не собираюсь ей препятствовать, поскольку таким образом мы быстрее дойдём до желаемой интимности в отношениях.

Замечание моей жены о толстых бёдрах — типично женское злословие. В сущности, Бог создал Мэри вполне пропорциональной, только крупного формата, довольно высокого роста. Между нами говоря, мне, вероятно, было бы не слишком удобно идти по улице с такой импозантной самкой, но мы в данный момент не на улице, и я могу спокойно и откровенно созерцать высокий бюст, выглядывающий из декольте, и мощные бёдра, непринуждённо выставленные в кресле напротив. Тем временем секретарша, может, чтобы не смущать меня, а может, просто из любопытства оглядывает обстановку.

— У вас много цветов, и они совсем свежие, — констатирует она.

— Исключительно в вашу честь, — вру я, пользуясь тем обстоятельством, что цветы свежие.

— Очень мило, хотя это, скорее всего, невинная ложь.

Она отпивает виски и словно только теперь замечает направление моего бесцеремонного взгляда.

— Итак, если я вас правильно поняла, вы хотели бы завербовать меня в качестве своей подруги?

— А вы не хотели бы этого?

— Не знаю. Я ещё не определила свою позицию по этому вопросу: я из тех, кто действует по настроению, для меня главное — мой каприз. Впрочем, вы тоже подчиняетесь капризу…

— Какому капризу?

— Капризу случая… Неожиданный отъезд вашей жены… Страх остаться хоть ненадолго соломенным вдовцом…

Продолжая изучать меня взглядом, она садится глубже в кресло и при этом движении ещё больше обнажает ноги.

— В отличие от вас я не люблю капризы, — признаюсь я, с трудом отрывая взгляд от нижней части её тела, чтобы устремить его к её привлекательному лицу со слегка ироническим выражением. — И будет ли моя жена здесь или нет, не имеет значения.

— А, значит, вы угрожаете мне продолжительной связью? — спрашивает она, протягивая руку к сигаретам, и так резко наклоняется, что её большой бюст едва не вываливается из декольте.

Я подаю ей пачку и ловко щёлкаю зажигалкой.

— Должна вам признаться, что угроза продолжительной связи вызывает у меня что-то вроде паники, — заявляет Мэри, выпуская дым из ноздрей своего чуть вздёрнутого носика. — Последняя у меня была года три назад и достаточно неудачная, чтобы её забыть.

Она скрещивает ноги. Постоянно перемещая их туда-сюда и двигая бёдрами, она таким образом ещё больше искушает меня, потому как некоторые части тела в движении кажутся более обольстительными, чем когда они неподвижны.

— Словом, если вы позволите, одно чисто техническое замечание: вы начинаете не совсем так, как следовало бы, и всё прошло бы гораздо легче, если, бы вы просто сказали мне: «Давайте проведём эту ночь вместе» — вместо того, чтобы так серьёзно начинать атаку.

— Верно, но что поделаешь, если я никак не могу отказаться от отвратительной привычки быть откровенным. Я говорю то, что думаю, и только потом осознаю, что этого делать не следовало.

— Это вы искренне говорите? — поднимает тёмные брови Мэри. — Вы не похожи на человека, который пускается в авантюру, не изучив предварительно обстановки.