Богомил Райнов - Наивный человек среднего возраста

У меня нет намерения отвечать на такие выпады, и я провожаю гостя до дверей, а потом какое-то время следую за ним мысленно. В сущности, сейчас у меня нет необходимости в его квартире и даже если бы он мне её предоставил, вряд ли я когда-нибудь воспользовался бы ею, да и то после тщательной проверки. Но ведь никогда не знаешь, что и в какой момент тебе понадобится. И потом, всё зависит от характера, а я не из тех, кто оказывает реальные услуги за просто так.

Некоторое время я рассеянно созерцаю стену, вернее календарь с обнажёнными бёдрами девиц из ревю на Бродвее. Соблазнительная картинка. К сожалению, не все поддаются соблазнам. Почему?… Очевидно, сила соблазна сталкивается с другой силой — силой страха. Неосознанного, но властного страха перед требованиями морали, десятью божьими заповедями, этикой коммунизма и Бог весть чем ещё, вообще всем тем, чем нам забивали голову с раннего детства и что, в конечном счёте, сводится к идиотскому соображению: «А что скажут люди?…» Что скажут? По мне, пусть говорят, что хотят. Важно достичь той вершины, когда они не посмеют говорить тебе это в глаза, и будут шептаться у тебя за спиной, а как только ты обернёшься, виновато замолкать и подобострастно улыбаться тебе. Тогда они становятся подлецами и сознают, что они подлецы, а ты, какую бы подлость ни совершил, чувствуешь себя свободным и сильным и на две головы выше всей остальной рабской сволочи.

Конечно, зубной врач поразмыслит слегка и через недельку, успокоившись, придёт опять к нам, но уже не для того, чтобы выбить мне зубы… Однако, когда он явится, я уже буду полон сомнений, не подослал ли его кто-нибудь. Так что в любом случае — прощай, наследство!

Весна уже в полном разгаре, и я вижу из окна спальни распустившиеся деревья парка и говорю себе, что в воскресный, да ещё в такой солнечный день просто преступление сидеть в этой мрачной квартире. А уж если я что-то решил, то всегда перехожу к действиям. Так что через час Андрей останавливает «шевроле» возле ипподрома в Банкя.

Выйдя из машины, я направляюсь к Бенету, который стоит в нескольких метрах от беговой дорожки.

— Личность интересующей вас молодой дамы установлена — приветливо рычит мой помощник, здороваясь со мной кивком головы. — Вон то легкомысленное существо в смешной шляпе.

Я вскидываю бинокль, который предусмотрительно прихватил с собой, и совершаю беглый обзор беговой дорожки и маленьких кучек зрителей. Публика не слишком многочисленна, и я тотчас замечаю то самое легкомысленное существо в светлом летнем костюме и в такой же светлой широкополой шляпе.

— При здешних масштабах ваш бинокль, по-моему, кажется нелепым, — не удержался, чтобы не сделать замечание, Бенет.

— Однако с его помощью можно очень хорошо разглядеть «ахиллесову пяту» нашего общего знакомого.

«Ахиллесова пята» выглядит весьма приятно, она такая же свеженькая и совсем зелёная, как и все вокруг этой ранней весенней порой. Девушка, хотя и вымахала ростом, но её легче представить в школьном переднике и за партой, чем в этой компании разбитных парней, передающих друг другу плоскую бутылку с какой-то коричневой жидкостью, наверняка не микстурой от кашля.

— Хорошо, что у строгих отцов бывают не очень строгие дочери, — бормочет Бенет, чей взгляд в данный момент также устремлён на «ахиллесову пяту».

И осенённый какой-то мыслью, он спрашивает:

— Не с этим ли легкомысленным созданием вы собирались устраивать мне свидания у зубного врача?

— Не говорите чепухи, — отвечаю я спокойно. — Я нарочно вёл себя с зубным врачом как слон в посудной лавке. Но этот только что распустившийся, уже порочный цветок предназначен для нежных рук, а не для таких лап, как ваши, Бенет.

— К вашему сведению, у меня крепкие не только руки, но и зубы, — с достоинством осведомляет меня мой помощник. — В последний раз они болели, дай Бог памяти, когда у меня выпадали молочные.

— Охотно верю, но сейчас эти биографические подробности не имеют значения. Важно другое, где нам найти эти нежные руки.

Я снова осматриваю в бинокль панораму и снова разглядываю дитя порока. В этот момент оно прижалось губами к плоской бутылке. Питьё явно горькое, но дитя старается не морщиться, чтобы не считали, что оно ещё дитя.

Внимание Бенета незаметно переключилось на беговую дорожку, где несколько лошадей готовятся к забегу.

— Что вы скажете, Томас, насчёт пари на небольшую сумму?… Я бы охотно поставил на номер семь.

— Обратитесь с таким предложением к вашему приятелю Адамсу, — отвечаю я. — Вон, видите, он подъезжает. Что касается меня, то я отбываю.

Я направляюсь к машине, но мне не удаётся избежать встречи с приближающимися коллегами — четой Адамс и четой советника. Обе пары в самом безоблачном весеннем настроении, и госпожа советница шагает так широко и решительно, словно собирается принять участие в состязаниях в качестве беговой лошади.

— Очень рано уходите, дорогой… — замечает Адамс, пожимая мне руку в ответ на моё приветствие.

— Как всегда, умерен в своих удовольствиях, — с улыбкой произносит госпожа Адамс.

Я застаю Андрея в машине, он положил голову на руль, видно, решив использовать паузу в служебных делах, чтобы немного вздремнуть, греясь на солнышке.

— В город? — спрашивает он, стряхивая с себя дремоту.

— Нет, в горы! Такая погода только для поездки в горы, мой мальчик!

Машина катит среди цветущих деревьев по неширокой, с очень крутыми поворотами дороге между Банкя и селом, которое, по словам Андрея, называется Княжево, я беззаботно откинулся на спинку сиденья рядом с шофёром, успокоенный тем, что руль в руках не Мэри, а настоящего профессионала.

Впрочем, нельзя сказать, что я абсолютно спокоен. Скорее немного начеку, хотя и полагаю, что опасаться нечего.

— Почему вы увеличили скорость? — спрашиваю я небрежно, заметив, что Андрей вдруг нажал на газ.

— Мне показалось, что за нами следят.

— Именно поэтому сбавьте скорость. Никогда не дразните того, кто за вами следит, мой мальчик. Наоборот: успокойте его. Пусть он расслабится. Пусть даже уснёт. Вы от этого ничего не потеряете.

Действительно, позади нас на приличном расстоянии едет чёрная «волга».

Именно её отражение в зеркальце мешало мне совсем успокоиться. Конечно, это обычная проверка намерений господина советника по культуре. У нас тоже применяется такой приём. Вообще полная взаимность, в точном соответствии с дипломатическими нормами.

И всё же, когда я вижу такую чёрную «волгу» или когда на дороге мелькает коричневато-зелёная форма милиционера, а тем более если мой взгляд поймает взгляд другого человека не в форме и, вероятно, не выполняющего никаких служебных обязанностей, но вызывающего хоть малейшее сомнение, я весь внутренне напрягаюсь. И не потому, что у меня есть основания чего-то бояться, а потому, что все эти компоненты часто невидимой, но реально существующей силы напоминают мне, что в какую-то минуту, очень важную для меня, эта сила вдруг опустит руку мне на плечо и скажет: «Не двигайтесь!»