Роберт Ладлэм - Возвращение Матарезе

Продолжение на стр. Д-2

Брэндон Скофилд и Антония устроились в номере-люкс лондонской гостиницы «Савой». Брэндон никак не мог отойти после перелета на военно-транспортном самолете; Антония радовалась тому, что они снова вернулись в Лондон.

– Я схожу прошвырнусь по улицам, – сказала Антония, закончив развешивать в шкафу вещи.

– Передай всем пивным самый теплый привет от меня, – пробурчал Скофилд. Скинув ботинки, он прямо в одежде растянулся на кровати. – Я постараюсь навестить лучшие из них.

– В программе этой турпоездки они не значатся.

– Тьфу, черт, я и забыл, что ты у нас воплощение той сучки Кэрри Нейшн. [95]

– А тебе не помешало бы прислушаться к тому, что она говорила. – Зазвонил телефон. – Я возьму. – Тони подошла к аппарату на тумбочке у кровати. – Алло?

– Привет, Антония, это Джеффри! Тысячу лет не слышал твой голос, старушка!

– Ну, по меньшей мере лет двадцать – это точно, Джефф. Насколько я понимаю, теперь ты у нас сэр Джеффри Уэйтерс.

– Такое случается даже в нашей работе, любовь моя. Твой негодяй здесь?

– И здесь, и не здесь. Брэй терпеть не может смену часовых поясов, но вот он, рядом. – Она протянула трубку Брэндону.

– Привет, сэр Осел. Ты ничего не имеешь против того, чтобы дать мне поспать пару часиков?

– Вообще-то, старина, я бы ни за что на свете не посмел нарушить твой заслуженный старческий отдых, но нам нужно обсудить одно чрезвычайно важное дело. Со мной Камерон и Лесли.

– Настолько важное, что мы не можем поговорить о нем по телефону, пока я буду лежать?

– Брэй, ты же знаешь, каков будет мой ответ.

– Вот теперь узнал, – буркнул Скофилд, устало скидывая ноги на пол и усаживаясь на кровати. – Ты по-прежнему там же?

– Внутри ты ничего не узнаешь – вот куда ушли все деньги, но снаружи ничего не меняется вот уже несколько сот лет.

– Тогда строили на века.

– Да, принц постоянно напоминает нам об этом, и тут я его полностью поддерживаю.

– Что ж, поддержка ему не помешает. Мы будем у тебя минут через двадцать с небольшим. Кстати, должен ли я буду величать тебя «сэром»?

– Только в присутствии посторонних. В противном случае тебе отрубят голову.

Встреча получилась короткой и теплой; на нее наложилась серьезность текущего момента. Как только все поздоровались друг с другом, пятеро разведчиков уселись за круглый стол в защищенном зале совещаний в штаб-квартире МИ-5. Уэйтерс рассказал о последних событиях, упомянув про поступок младшего Брюстера, но оставив на потом открытие, совершенное в Верхнем Холборне. Затем он предоставил слово Прайсу и Монтроз, которые поведали о своих приключениях на озере Комо, в том числе о неоценимой помощи дона Сильвио Тогацци и жуткой гибели Паравачини и его телохранителя.

– О господи, – вмешался Скофилд, – Тогацци уже «дон», а Джефф, черт побери, вообще «сэр»! Так, пожалуй, Сильвио станет королем Италии, а наш Пончик, вне всякого сомнения, – премьер-министром. Весь мир сошел с ума!

– Ты слишком любезен, – усмехнулся Уэйтерс. – Итак, что мы имеем с озера Комо? Можно предположить крушение главных сил итальянского отделения Матарезе?

– По-моему, «крушение» – это слишком сильно сказано, – возразила Лесли. – Можно не сомневаться, Чарли Паравачини создал мощную, эффективную организацию.

– Этого мы сказать не можем, – вмешался Брэндон. – Но даже если предположить, что это действительно было так, единственной реальной силой во всем секторе был сам Карло. Если верить Тогацци, своей властью он ни с кем не делился.

– В таком случае, – заговорил глава МИ-5, – если организация и не развалилась полностью, то, определенно, сейчас она в смятении и крайне уязвима.

– Согласен, – добавил Камерон, – а именно это нам и нужно – уязвимость. Как только у нас будет достаточно фактов, доказательств всемирного заговора с участием всех промышленно развитых стран, можно будет нанести упреждающий удар.

– Разоблачив этот заговор? – с сомнением произнес Скофилд, скептически поднимая брови.

– Это один из путей, – ответил сэр Джеффри, – но не самый удачный.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Антония.

– Мы хотим устранить присутствие Матарезе в международных финансах, а не ввергнуть мировую экономику в хаос.

– И как это можно сделать, не раскрывая деятельность Матарезе?

– Работа предстоит грязная и долгая, Тони, – ответил Прайс. – Мы будем отрубать бесчисленным змеям головы, оставляя тела корчиться на земле и душить друг друга.

– Ого, Кам, а ты у нас настоящий поэт, малыш, – заметил Скофилд. – Ты мог бы преподавать курс литературы в Гарварде.

– Не знал, что там есть такая дисциплина.

– Можно попросить детей перестать шалить в песочнице? – решительно оборвала их Лесли Монтроз. Она повернулась к главе британского разведывательного ведомства: – Джеффри, по-моему, Тони права. Как нам вывести из строя Матарезе, не раскрывая их деятельность?

– На это, Лесли, я отвечу после того, как мы выслушаем Брэндона. Говори, живая реликвия. Помимо «Атлантик краун», о которой все всем нам уже известно и за которую мы тебя благодарим скрепя сердце, есть ли у тебя еще какие-нибудь успехи?

– Расскажи им ты, любовь моя, – сказал Брэндон, поворачиваясь к Антонии. – Бухгалтерией заведует она, а мне, право, не пристало отчитываться перед всякой мелюзгой.

– Даже я была поражена, – призналась Тони. – По материалам, которые Брэй обнаружил и переснял в штаб-квартире «Атлантик краун», в сочетании с обработанной на компьютере сводкой всех крупных слияний, объединений, продаж и недружественных поглощений удалось значительно сузить круг подозреваемых и при содействии Фрэнка Шилдса провести в одной нью-йоркской гостинице так называемую операцию «укол жала». – Антония Скофилд объяснила, что ее муж переговорил с глазу на глаз с четырнадцатью крупнейшими бизнесменами, представляющими все области экономики Соединенных Штатов, которые подозревались в причастности к Матарезе. – После встречи с Брэем четверо ключевых игроков, предположительно не знакомых друг с другом, встретились в уединенном ресторане в Нью-Йорке. Люди Фрэнка Шилдса сфотографировали их издалека. Теперь все это есть в архиве.

– Отлично сработано, Брэндон! – воскликнул Уэйтерс. – Ну а теперь, я введу вас au courant [96]событий здесь, в Лондоне.

Подойдя к окну, сэр Джеффри опустил жалюзи, хотя вечернее солнце не мешало присутствующим. Затем он прошел к стоящему на столе диапроектору и включил его; на экране в противоположном конце зала появился белый прямоугольник. Нажав кнопку, Уэйтерс показал первый слайд. Это был снимок мужчины, бегущего по лондонской улице. Его голова была повернута, словно он оглядывался. Это был довольно высокий, поджарый мужчина с неестественно длинными ногами, одетый в темный костюм консервативного покроя. На худощавом, скуластом лице застыло выражение удивления и страха. На следующих снимках мужчина ускорял бег, оборачиваясь еще два раза. Теперь у него на лице было что-то близкое к панике. Последний слайд показал, как мужчина поворачивает за угол; экран стал белым, затем черным, и Уэйтерс зажег верхний свет. Вернувшись к своему креслу, он встал за ним, положив руки на спинку, и заговорил: