Сергей Сергеев - Заговор

– Реза-шах отрекся от престола после ввода в Иран советских и британских войск. Вы пытались наладить контакты с новым монархом?

– Нет, молодой монарх Мохаммед Реза Пехлеви уклонялся от контактов с нашими посредниками. И боялся нас. Видимо, невыгодное впечатление произвело, что с Реза-шахом мы обошлись довольно сурово – его сослали на остров Маврикий, хотя он просился в Индию или Аргентину. Для нового шаха это был устрашающий пример.

– Получается, что в Иране вас преследовали неудачи.

– Я этого не сказал. Провалов избежать не удалось, но были и успехи.

– Что вы считаете самым большим достижением германской разведки в Иране?

– Создание мощной агентурной сети в военных и политических кругах Ирана, а также среди племенных вождей. Особенно мне дорога операция «Миллион туманов». В меджлисе, иранском парламенте, мы сформировали прогерманский блок депутатов, которые голосовали против любых решений в пользу СССР и Великобритании. Я вложил в эту операцию много сил.

– Интересный опыт. Как вам это удавалось? Какие приемы вы использовали?

– Многие иранцы были заинтересованы в торговле с Германией. Они ненавидели англичан и воспринимали Германию как естественного союзника в борьбе против Британской колониальной империи. Эти настроения создавали огромный вербовочный контингент. Кроме того, мы неплохо приспособили к иранскому менталитету нашу идеологию. Иранцы были официально объявлены арийской нацией. Японцы, кстати, тоже. Истинно арийской религией мы называли шиитский ислам в противовес арабскому и семитскому исламу суннитов. Распространяли слухи, что Гитлер – тайный «двенадцатый имам». В других случаях говорили, что Гитлер принял ислам и его новое имя – Гейдар. Придумали легенду о том, что Гитлер родился с зеленой каймой вокруг пояса, как мусульманский святой.

– Гитлеру эта идея вряд ли понравилась бы?

– Но его не спросили. По крайней мере Шелленберг ему об этом не докладывал.

– А что в результате?

– Конечный результат оказался плачевным из-за событий на фронте. Мы планировали поднять восстание 27 июля 1942 года на территории всего Ирана, особенно в северных районах. Предполагалось, что в это время вермахт займет Сталинград и выйдет на побережье Каспийского моря. Потом сроки восстания перенесли на осень 1942 года, а затем и вообще о нем забыли. После сражения под Сталинградом стало ясно, что Германия войну проигрывает, как я и предупреждал. Имели значение и другие обстоятельства. Вожди племен в северных провинциях охотно воевали против британцев, но сохраняли лояльность Советам. Поэтому они все время нарушали договоренности о нападениях на русские гарнизоны и коммуникации.

– После вступления советских и британских войск в Иран в августе 1941 года немцы были высланы из Ирана. Как вам удавалось заниматься разведывательной деятельностью?

– До этого момента Германия контролировала почти всю экономику Ирана, кроме добычи нефти. Поэтому выслать всех немецких специалистов и предпринимателей не удалось. Некоторые остались в стране при помощи своих иранских друзей и партнеров. Высылка и аресты не затронули ни одного из руководителей германской разведки в Иране.

– Уточните, кого вы имеете в виду.

– Мой коллега из абвера Шульце-Хольтус был ненадолго интернирован в шведское посольство, но потом перешел на нелегальное положение – выдавал себя за муллу. Другой ключевой игрок, Гамотта, бежал в Турцию, а затем перебрался в Германию. Фюрер лично наградил его Железным крестом. Мне же пришлось скрываться на армянском кладбище, выдавать себя за могильщика, а потом я нашел приют у моего друга, иранского торговца Хассана.

– Вы участвовали в подготовке диверсии против товарища Сталина, а также Рузвельта и Черчилля во время проведения встречи «большой тройки» в Тегеране?

– Нет, не участвовал. Эта встреча состоялась в ноябре 1943 года. К тому времени я уже покинул Иран и занимался планированием загранопераций в разведке Шелленберга.

– Насколько нам известно, вы играли заметную роль в нацистской разведке. Но вы умалчиваете об одном существенном факте вашей биографии.

– Что вы имеете в виду? Я предельно откровенен.

– В Иране вы вновь не поладили с берлинским начальством. Просили прислать вам радистов и деньги. В одном из своих донесений в Центр вы писали: «Вопрос с деньгами стал особенно животрепещущим. Каждый шаг стоит денег, а у нас лишь нищенские запасы, которых не хватает даже для того, чтобы уплатить курьерам. В стране, где деньги – все, отсутствие средств – большая проблема».

– Удивительно. Не ожидал. Я действительно писал это.

– И ответа не получили.

– Вы перехватывали мои сообщения? Впрочем, зачем я спрашиваю! И так все ясно. Вы видели всю переписку?

– Не всю, но кое-что знаем.

– Вы цитируете донесение, которое я пытался передать в Берлин через жену моего коллеги Шульце-Хольтуса. Ее арестовали?

– Какое это имеет значение? Германская разведка неплохо работала в Иране, но и мы не сидели сложа руки.

– Не сомневаюсь.

– Вот и хорошо. Значит, вы не отрицаете, что отношения с Центром у вас были напряженные?

– Не отрицаю. В Берлине было много зарвавшихся и самонадеянных идиотов. Результат известен – Германия разрушена и оккупирована. Третий рейх был формой коллективного безумия, но когда я смотрю на наших американских друзей, то мои бывшие начальники кажутся мне просто гениальными. Допустить, чтобы мною командовали примитивные американские лавочники? Для меня это было бы высшей степенью морального унижения. Вы, возможно, знаете, что у президента США Трумэна разведкой занимается его приятель и партнер по покеру адмирал Сидни Сауэрс. Он вообще-то не военный, а торговец – владел сетью магазинов «Пиггли-Виггли». Я не хочу служить в «Пиггли-Виггли». Ни продавцом, ни охранником, ни даже директором секции женского белья. Не испытываю ни малейшего желания!

– А чего вы добиваетесь?

– Я разведчик. Ничего другого в жизни не умею. Хотел бы сотрудничать с вашей службой и новой Германией. В ней не будет места тупым нацистским бонзам и американским розничным торговцам. По крайней мере я на это надеюсь.

– Хорошо, мы подумаем. Благодарю вас за информацию и за откровенность. Беседу продолжим завтра.

«Вербовка, кажется, получилась. Впрочем, какая это вербовка? Он сам предложил свои услуги», – поскромничал Старостин, прекрасно понимая, что без его профессионального умения строить беседу Штайнер не раскрылся бы.

Удовлетворение, однако, не приходило. Тяжелым грузом давили опустошенность и усталость.

Круглов сочувственно поглядывал из затемненного угла комнаты. Этот допрос, а точнее вербовку, проводил Старостин, а он наблюдал и помалкивал.