Роберт Ладлэм - Предательство Борна

Анна не смела взглянуть в лицо Джамилю из страха перед тем, что она могла там увидеть. С другой стороны, на лицо Старика смотреть было страшно. Оно было мертвенно-бледным, обескровленным, осунувшимся. «Когда это он успел так постареть?» – подумала Анна. Как быстро пролетело время! Казалось, еще вчера она училась в колледже в Лондоне, своенравная и полная жизненных сил, и впереди у нее было бесконечное светлое будущее.

– Полагаю, вы не откажетесь от горячего чая, – сказала Анна, обращаясь к лицу мумии. – И у меня припасена коробка вашего любимого имбирного печенья. – Однако ее попытка сохранить хотя бы какое-то подобие нормальной атмосферы ни к чему не привела.

– Спасибо, Анна, ничего не надо, – сказал директор. – Я говорю от лица нас обоих. – Казалось, теперь его мучает настоящая физическая боль, вроде камней в почках или опухоли. Старик достал из кармана плаща свернутую в трубку папку. Развернув ее на мягкой спинке одного из диванов, он сказал: – Боюсь, мы сделали одно крайне неприятное открытие. – Его палец скользнул по компьютерной распечатке, словно по шрифту Брайля. – Мы всё знаем, Анна.

Анна словно ощутила смертельный удар. С огромным трудом ей удалось сделать вдох. Тем не менее она произнесла совершенно нормальным голосом:

– Вы о чем?

– Нам известно о тебе все. – Старику никак не удавалось заставить себя посмотреть ей в лицо. – Нам известно о том, что ты поддерживала связь с врагом.

– Что? Я ничего не…

Наконец Старик поднял глаза и пронзил ее своим беспощадным взглядом. Анне было знакомо это страшное выражение, она видела его на лице директора, обращенное к тем, кого он вычеркнул из своего списка. Ни о ком из этих людей после того она больше никогда не слышала.

– Мы знаем, что ты враг. – Его голос наполнился гневом и ненавистью. Анна знала, что Старик больше всего на свете презирает предателей.

Она автоматически посмотрела на Джамиля. О чем он думает? Почему не встает на ее защиту? И тут, заглянув в его непроницаемое лицо, Анна поняла все – поняла, что он соблазнил ее своими физическими качествами и своими политическими устремлениями, чтобы использовать в собственных целях. Она для него была пушечным мясом, человеком, которым можно пожертвовать без сожаления, как простым бойцом группировки.

Больше всего Анну расстроило то, что она должна была давно это понять – с самого начала она должна была разглядеть Джамиля насквозь. Но она была так уверена в себе, так жаждала взбунтоваться против чопорной потомственной аристократии, из среды которой вышла. И Джамиль увидел, как ей не терпится швырнуть кусок дерьма в лицо своим родителям. Он воспользовался ее рвением, а также ее телом. Ради него она пошла на измену; из-за ее предательства погибнет так много людей. О господи, господи!

Повернувшись к Джамилю, Анна сказала:

– Трахал меня ты только по необходимости, да?

Это были ее последние слова, она так и не услышала его ответ, если он и собирался его дать, потому что в этот момент директор ЦРУ достал пистолет и трижды выстрелил ей в голову. Даже по прошествии стольких лет стрелять он не разучился.

Устремив невидящий взгляд на Джамиля, Анна рухнула на пол.

– Будь она проклята. – Старик отвернулся. Его голос был полон злобы. – Будь она проклята!

– Я позабочусь о том, чтобы избавиться от трупа, – сказал Карим. – Также подготовлю официальное заявление с каким-нибудь разъяснением. И я сам сообщу ее родителям.

– Нет, – глухо возразил Старик. – Это моя задача.

Карим подошел к своей бывшей любовнице, лежащей в луже крови, и посмотрел на нее. О чем он подумал? О том, что ему нужно подняться наверх и открыть второй ящик комода. Затем, перевернув труп мыском ботинка, он увидел, что удача на его стороне. Ему даже не придется заходить в спальню Анны. Карим мысленно возблагодарил Аллаха.

Натянув латексные перчатки, он вытащил из-за пояса Анны «смит-вессон», отметив, что у нее хватило присутствия духа подумать об оружии. Задержав на мгновение взгляд на лице убитой, Карим попытался вызвать в сердце хотя бы крошечную толику чувства к ней. Тщетно. Сердце его продолжало биться размеренно, как и всегда. Он не мог даже сказать, что ему будет не хватать Анны. Она выполнила свою задачу, даже помогла расчленить Овертона. Из чего следовало только то, что он сделал правильный выбор. Анна была лишь инструментом, который он использовал для борьбы со своими врагами, не больше того.

Выпрямившись, Карим перешагнул через распростертое тело Анны. Директор ЦРУ по-прежнему стоял к нему спиной.

– Сэр, – сказал Карим, – вы должны взглянуть на кое-что.

Вздохнув, Старик вытер глаза, влажные от слез.

– В чем дело, Мартин? – спросил он, оборачиваясь.

И Карим аккуратно выстрелил ему прямо в сердце из «смит-вессона» Анны Хельд.

– Она не была случайной.

Борн, сосредоточив все свое внимание на предстоящем заходе на посадку, старался не думать об этой «бомбе». «Соверен» пролетал над Завар-Кили, районом, где располагалась одна из крупнейших баз «Аль-Каиды» до тех пор, как в ноябре 2001 года ее не разбомбила американская авиация.

Наконец Борн спросил:

– Что не было случайным?

– Я имею в виду гибель Сары ибн Ашеф. Она не была случайной.

Мута ибн Азиз учащенно дышал, объятый ужасом, и в то же время он испытывал нескрываемое облегчение. Как ему хотелось поделиться этой жуткой тайной хоть с кем-нибудь! Она разрасталась вокруг его сердца, подобно раковине моллюска, слой за слоем, со временем превратившись в нечто уродливое и отвратительное.

– Ну разумеется, – настаивал Борн. Теперь для него это была единственная линия поведения; только так можно было поддержать состояние оцепенения, охватившее Муту ибн Азиза и сделавшее его разговорчивым. – Уж мне-то это хорошо известно. Это я ее убил.

– Нет, не ты. – Мута ибн Азиз принялся нервно покусывать нижнюю губу. – Ты со своей напарницей находились слишком далеко, чтобы сделать прицельный выстрел. Это мы с моим братом Аббудом убили Сару.

Борн обернулся, однако у него на лице было написано откровенное недоверие.

– Это ты придумал.

Его слова задели Муту ибн Азиза.

– Зачем мне это?

– Давай вернемся в конец, хорошо? Ты продолжаешь копошиться в моем сознании. Ты сделал это, чтобы я попал в руки к Фади и его брату. – Борн нахмурился. – Мы с тобой уже встречались? Я тебя знаю? У тебя с твоим братом есть на меня какая-то личная обида?

– Нет, нет и еще раз нет. – Мута заметно нервничал, чего и добивался Борн. – Правда состоит в том… я не могу заставить себя произнести это…

Он отвернулся. Борн с нетерпением ждал продолжения. Приближался последний этап перелета к Миран-Шаху по маршруту, составленному Уолтером Дарвином. Серо-бурые горы, сложенные из вулканических пород – белого известняка, темного кремнистого известняка, зеленоватых глинистых сланцев, – казались голыми, пустынными, безжизненными. Борн внимательно изучал окрестности, всматриваясь в изрезанные склоны на юге и на западе, ища вход в пещеру, в узкие ущелья на востоке, ища бункеры, в угрюмые холмы на севере, изрезанные глубокими оврагами, заваленными камнями. Однако он не мог найти никаких признаков ядерного центра «Дуджи», никаких следов человеческой деятельности, ни даже сарая или полевого лагеря.