Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна (пер. П. В. Рубцов)

Час прошел. Джейсон вышел из отеля, медленно двинулся по направлению к Сене. Миновав четыре улицы, на набережной Вольтера он увидел телефон-автомат. Над Парижем медленно опускалось покрывало тьмы, скользившие по реке лодки и мосты через реку осветились огоньками электрических фонарей. Когда Борн приблизился к красной телефонной будке, его дыхание было ровным и глубоким: он вполне мог управлять собой, хотя еще минуту назад это казалось ему невозможным. Ему предстоял самый важный телефонный звонок в его жизни, он не мог позволить, чтобы Шакал – если это действительно Шакал – почувствовал его волнение. Он вошел в кабину автомата и набрал номер.

– Да? – ответил женский голос; ее французское «Qui» звучало резко и хрипло. Парижанка.

– В небе кружит стая дроздов, – произнес по-французски Борн. – Птицы очень шумят – все, кроме одной, которая летает молча.

– Откуда вы звоните?

– Из Парижа. Но сам я приезжий.

– Откуда вы прибыли?

– Оттуда, где зима холоднее, – ответил Джейсон, чувствуя, что лоб покрылся испариной. Контролируй себя! Контроль!!! – Мне нужно срочно связаться е «дроздом».

Ответом было молчание, точнее даже какая-то глухая пустота. Борн затаил дыхание. Потом послышался голос – ровный, спокойный и такой же глухой, как и предшествующее ему молчание.

– Мы разговариваем с москвичом?

Шакал!!! Это Шакал! Беглый французский не мог скрыть латиноамериканского акцента.

– Я этого не говорил, – ответил Борн, говоря на французском диалекте, которым часто пользовался, – в его голосе слышался гортанный оттенок уроженца Гаскони. – Я только сказал, что у нас зима холоднее, чем в Париже.

– Кто вы?

– Я посредник, мне поручено предложить вам контракт, который может стать венцом вашей карьеры. Гонорар не имеет значения – вы можете назвать любую сумму. Платят самые могущественные люди в Соединенных Штатах. Они контролируют большую часть промышленных предприятий и банков, а кроме того, у них доступ к нервным центрам в правительстве.

– Странный звонок... В высшей степени необычный.

– Если вы не заинтересовались, я забуду этот номер... Повторяю, я посредник. Мне достаточно услышать «да» или «нет».

– Я не берусь за дела, о которых не имею представления, а также не связываюсь с людьми, о которых ничего не знаю.

– Вы узнаете этих людей... На данном этапе речь идет не о договоре, а о вашей заинтересованности; если вы согласитесь, я смогу рассказать вам больше. Если – нет, я буду вынужден искать в другом месте: есть одна кандидатура. В газетах пишут, что еще вчера он был в Брюсселе. Я найду его. – При упоминании Брюсселя и намеке на Джейсона Борна в трубке послышался тяжелый вздох. – Итак, да или нет, «дрозд»?

Молчание. Наконец Шакал проговорил:

– Перезвоните мне через два часа.

Кажется, сдвинулось! Джейсон прислонился к стене телефонной будки, чувствуя покалывание в шее; по его лицу струился пот. Теперь – в «Пон-Рояль». К Бернардину!

– Это Шакал! – объявил он, закрывая за собой дверь и направляясь к стоявшему у изголовья кровати телефону. Вынув из кармана карточку Сантоса, он набрал номер и через пару секунд уже говорил: – С «дроздом» все в порядке... Назовите мне любое имя. – После короткой паузы: – Понятно. Товар возьмете у консьержа. Сверток будет заклеен скотчем. Когда пересчитаете, верните мои паспорта. Пусть ваш человек заберет все и отзовет «собак». Они могут навести «дрозда» на ваш след. – Джейсон повесил трубку и обернулся к Бернардину.

– Судя по номеру, телефон находится где-то в Пятнадцатом округе, – сообщил ветеран Второго бюро.

– Что дальше?

– Телефонист вернется в туннель и перепроверит.

– Он позвонит нам?

– К счастью, он умеет водить мотоцикл. Он сказал, что будет на работе через девять минут, а с нами свяжется в течение часа.

– Превосходно!

– Не совсем. Он хочет получить пять тысяч франков.

– Мог бы попросить и в десять раз больше... Что значит «в течение часа»? Когда он позвонит?

– Вас не было минут тридцать – тридцать пять, а он связался со мной вскоре после того, как вы ушли. По-моему, он позвонит в ближайшие полчаса.

Зазвонил телефон, и вот перед ними адрес: бульвар Лефевр.

– Я ухожу, – заявил Джейсон Борн, забирая со стола пистолет Бернардина и засовывая в карманы две гранаты. – Не возражаете?

– Вы гость, – ответил специалист из Второго бюро, вытаскивая второй пистолет. – В Париже развелось столько карманников, что всегда хорошо иметь с собой запасной ствол... Что вы задумали?

– В моем распоряжении по крайней мере еще два часа, я хочу осмотреться.

– Один?!

– А как иначе? Если мы попросим о помощи, я рискую быть застреленным или провести остаток дней своих за решеткой. На меня повесят убийство в Бельгии, к которому я не имею никакого отношения...

Брендон Патрик Пьер Префонтен, бывший когда-то судьей первой инстанции в Бостоне, наблюдал, как безутешно рыдает Рэндолф Гейтс. Они находились в номере гостиницы «Риц-Карлтон»; Гейтс сидел на диване, подавшись вперед и закрыв лицо руками.

– О Боже! С каким ужасным шумом падают сильные мира сего! – воскликнул Брендон, наливая себе немного бурбона. – Значит, ты сел в калошу, Рэнди? Во французском стиле. Твой острый ум и императорская поступь не сильно тебе помогли, когда ты оказался в Париже, так? Надо было сидеть дома, на ферме, солдатик.

– Боже мой, Префонтен, ты не знаешь, что это такое! Я занимался организацией картеля – в нем должны были участвовать Париж, Бонн, Лондон, Нью-Йорк... с привлечением рабочей силы из Юго-Восточной Азии... Это предприятие должно было принести миллиарды, но меня похитили из «Плаза-Атене», засунули в машину и надели на глаза повязку. Потом меня швырнули в самолет и отправили в Марсель. Там со мной произошло самое ужасное: меня в течение шести недель держали в какой-то комнате и каждые несколько часов что-то впрыскивали... Приводили женщин, записывали это все на пленку... Я был сам не свой!

– Может быть, ты был той частью самого себя, в которой никогда не отдавал себе отчета, Дэнди-бой. Той самой частью, которая научилась из всего извлекать выгоду, если я правильно выражаюсь. Ты зарабатывал своим клиентам баснословные прибыли на бумаге, которые они потом пускали в биржевой оборот, и в результате терялись тысячи рабочих мест. О да, дорогой мой роялист, ты быстро получал прибыль.

– Ты не прав, судья...

– Так приятно вновь слышать это звание. Спасибо, Рэнди.

– Профсоюзы набрали силу... Это наносит вред промышленности. Многим компаниям для того, чтобы выжить, пришлось перенести финансовые операции за границу!

– И не говори! Странно, но в чем-то ты, вероятно, прав... неважно, мы отвлеклись. После твоего заключения в Марселе ты стал наркоманом. Да еще и видеофильмы, на которых прославленный адвокат был запечатлен в неприглядном виде.