Владимир Андриенко - Дрозды. Последний оплот

–Для меня?

–Именно для вас, поручик. Что вы станете делать в эмиграции? Что вы лично умеете?

Пётр не знал, что ответить на этот вопрос Либерзона.

–Вот именно, Лабунский. Сказать вам нечего. Вы сможете обосноваться во Франции или Германии. Но положение там тяжелое и работы нет для местного населения. Время тяжелое. Прошла война. И что дальше? Пойдете грузчиком на портовый склад? А я предлагаю вам стать агентом и получать солидное содержание.

–Продаться за деньги?

–Как трудно с вами говорить, Лабунский. Мы не на митинге. Я не желаю вас обманывать и называю вещи своими именами. Слова «предательство», «идеалы», «свобода», «верность» оставьте газетчикам. В России сейчас идет борьба за власть. За доступ к кормушке, если хотите. И естественно этот доступ получат не все. А только избранные. Также было и при царе. Состав дворянства от общего населения Российской империи не больше 2 %, добавьте к этому богатое торговое сословие еще пусть процента полтора-два. А остальные? А миллионы крестьян? А рабочие? Они не жили во дворцах.

–А теперь будут?

–Нет. И теперь не будут. Общественных благ на всех не хватает, поручик. Вот ваша знакомая Анна Генриховна в прошлой жизни была богата. Относилась к избранным. И ныне она станет к ним относиться. Только уже к другим избранным.

–А что будет, если я не соглашусь? Меня расстреляют?

–Лабунский! Вы снова меня огорчаете. В ЧК служат не ангелы, как и в вашей контрразведке. Но не стоит слепо доверять вашей печати, что там питаются мясом младенцев. Я вас все равно отпущу.

–Отпустите?

–Ваши товарищи в штабе не знают, что вы в плену. Ныне у белых такая неразбериха при отступлении, что вы сможете спокойно вернуться в свой штаб. И продолжайте себе воевать, поручик. Вы понадобитесь нам позже.

–А если меня убьют?

–Значит убьют. Вы не один, кому сделано такое предложение.

–А если я доберусь до наших, и донесу о нашем разговоре в контрразведку, где я имел честь служить, товарищ Либерзон?

–Это будет самый глупый поступок, поручик. Тем более что навредит он только вам, а не нам. Во-первых, вам придется признаться, что вы были в плену. Во-вторых, вам придется после этого объяснить, отчего вы выбрались из плена невредимым.

–Я…

Либерзон перебил его:

–А поверят ли они вам? Вы знаете, кто работает в вашей контрразведке? Я смогу предсказать вам вашу дальнейшую судьбу, если вы так поступите, поручик. Вас растеряют свои же, как красного агента.

–Почему?

–Ибо там работает наш человек. И работает давно. Еще с Ростова. С весны 1918 года.

–И вы сообщаете мне такие сведения?

–А как вы сможете нам навредить? Перескажете это своим? Попробуйте. Я ведь говорю с вами не просто так, Лабунский. Совсем не потому, что вы представляете какую-то особую ценность. Только потому, что вы, хоть и невольно, но оказали нам услуги. И про эти услуги станет сразу известно вашему командованию, если вы попытаетесь вести двойную игру. Вы ведь человек умный. Просто потом спокойно обдумайте мое предложение.

–Я смогу вернуться к своим?

–Да. Я не случайно приказал запереть вас здесь одного. Чем меньше про вас знает людей, тем лучше.

–Я смогу поговорить с Анной?

–Нет. Мой человек проведет вас к вашим «тайной тропой». Уже через два дня вы будете в расположении своего корпуса.

–А кто ваш человек?

–Немой.

–Немой? Это прозвище?

–Можно сказать и так, – с усмешкой ответил Либерзон…

Вот поручик, коня осадив на скаку,

Вороного поднял на дыбы.

И рука с револьвером взметнулась к виску,

Обрывая все нити судьбы.

Неужели и мне в окровавленной мгле

Молча падать под ноги коня?

Неужели я больше не нужен земле,

Без которой не будет меня?

К.Фролов «Гнедой»

25 июля корпус Кутепова начал наступление на Александровск. Белые прорвали фронт и нанесли поражение 3-й и 46-й дивизиям красных. Белые взяли город Орехов. Для развития успеха Врангель бросил в прорыв конный корпус Барбовича. 2 августа взят Александровск. Но наступающие части выдохлись. Красные перешли в контрнаступление и 4 августа отбили Александровск, 6-го Орехов.

Мелитополь.

18 августа, 1920 год.

Пётр Лабунский вернулся в расположение белых войск в гражданской одежде. С мундиром пришлось расстаться, и он сохранил в карманах только погоны и знак Дроздовской дивизии. В штабе Добровольческого корпуса его уже записали в убитые, и никто не ждал, что поручик вернётся.

18 августа Лабунский появился в Мелитополе и сразу был арестован местной контрразведкой. Документов у него не было. И он показался подозрительным.

Допрашивал его полный капитан со знаком Алексеевского полка.

–Итак, вы утверждаете, что вы офицер Добровольческого корпуса?

–Офицер штаба Добровольческого корпуса.

–Но никаких документов у вас нет?

–Я уже объяснил при каких обстоятельствах утратил их. При отступлении я попал в окружение, и мне пришлось скинуть мундир. Я оделся как рабочий и стал пробиваться к своим.

–А где вы взяли гражданскую одежду?

–Поменялся в крестьянской избе. Хозяин оценил качество английского сукна моего френча и дал мне взамен вот эти тряпки, что вы видите на мне.

–А документы?

–Вынужден был выбросить.

–Зачем?

–Я попался красному разъезду и мог быть обыскан.

–А погоны и Дроздовский знак?

–Это я спрятал в вещмешке.

–И не боялись, что вас обыщут?

–Боялся, но времени доставать их из-под подкладки у меня не было.

–И что красные?

–Ничего. Они не стали проводить обыска. Я не вызвал подозрений у командира и меня просто отпустили. Но документов вернуть уже не смог.

Капитан посмотрел на погоны и Дроздовский знак, что лежали на столе перед ним. Затем он посмотрел на поручика.

–К сожалению, я не имею сейчас возможности проверить эту информацию, поручик.

В этот момент двери отворились и вошел унтер-офицер:

–Господин капитан, вы просили связи со штабом Кутепова. Связи нет. Но к нам прибыл офицер для поручений при ставке Кутепова.

Капитан поднял глаза:

–Порученец? Где он?

–Я просил его прийти и он здесь.

–Кто такой? Офицер?

–Прапорщик. Баба.

–Какая баба?

–Дак порученец баба, господин капитан. Прапорщик фон Виллов.

Капитан посмотрел на Лабунского с торжеством:

–И что скажете теперь?

–А что я должен сказать?

–Здесь порученец из вашего штаба. И она должна вас знать. Разве не так?

–Точно так, – согласился Лабунский.

Капитан жестом приказал унтеру позвать прапорщика. И через минуту баронесса София фон Виллов вошла в кабинет.

–Для поручений при штабе прапорщик баронесса фон Виллов!