Николай Подраный - Волчья радуга. Бег на выживание

Без свидетелей прошла в свой номер – закрылась на замок. Не теряя времени – тщательный осмотр комнаты – нет ли следов борьбы или крови. Все чисто, сдвинутый в сторону журнальный столик на место. Затем взяла влажное полотенце и протерла все, к чему могла прикасаться Марта Браун, в том числе, ручку двери снаружи. Никаких следов пребывания Марты в номере не должно быть. В комнате не должно быть даже запаха, если вдруг пустят собаку по следу, чтобы выяснить хотя бы приблизительный маршрут покойной. С этой целью отлично подойдут духи, разведенные водой и раствором с хлоркой, отлитой из бутыли в туалете. Минут пять ушло на то, чтобы тщательно промыть пол. Напоследок протереть чугунные ребра батареи, от удара головой о которую убийца сломала себе шейные позвонки. Крови нет, волос нет, так, а это что блестит…, и осторожно подняла длинный острый предмет с головкой из янтаря – похож на короткую вязальную спицу, хотя… черт его знает. Может, его потеряла горничная, когда вчера убирала номер… Ну его, гадать не буду, этот предмет похож на миниатюрный стилет и, наверняка, принадлежит непрошеной гостье. После этой находки еще раз проползла на коленях по всей комнате, внимательно осматривая каждую щель. Ничего, пусто.

Так, удавку с собой выносить опасно. Ее нужно сохранить, спрятав так, что если полиция даже поймает меня, что маловероятно, то можно будет хоть как-то доказать, что меня пытались убить, даже если к этому времени на мне не останется малейшего следа от удавки, даже через год, через пять. Минут десять искала подходящее место в комнате и, наконец, нашла – под кроватью небольшую щель между полом и плинтусом. Растянув удавку по всей длине, осторожно, чтобы не оставить царапин, затолкала ее кончиком столового ножа. Абсолютно незаметно, даже если очень внимательно присмотреться, заранее зная, где искать, и то похоже на паклю-уплотнитель.

После того, как вылезла из-под кровати, выложила из кармана халата на журнальный столик все, что нашла в карманах Марты Браун, имитируя ограбление.

Теперь была возможность более тщательно осмотреть содержимое. Так, начнем с паспорта – настоящий, дата выдачи – шесть лет назад, а сам новенький, как будто только со специальной типографии. Ну, конечно, фото тоже «свежее» – не могла не измениться хоть немного внешность женщины, а еще «торговый агент». Торговые агенты из командировок не вылазят, и паспорт был бы за шесть лет мятый, потертый, с кляксами от пограничных штемпелей. А тут, как образец в паспортном отделе, хоть на выставку. Как учил Ганс, безупречный новый документ – это путь к провалу. Значит, паспорт, скорее всего, фальшивый и «лепился» в срочном порядке. В портмоне ничего «интересного». На всякий случай, запомним название фирмы – «Баум и К о» – и никаких адресов, телефонов, доллары – 18596. Такая сумма – на нее можно… Чуть посомневавшись в правильности своего поступка, одновременно выборочно проверяя подлинность купюр, решила – это мне на лечение шеи, восстановление пошатнувшихся нервов и моральная компенсация за испуг. В конце концов, деньги не пахнут и ни о чем не свидетельствуют. Тем более, они мне очень пригодятся на новом месте.

Прекрасный набор отмычек, высококачественная сталь, тоже пригодится. Улика, конечно, но косвенная – скорее, для ее сообщников свидетельство того, что это я ее прибила. Хотя и так поймут, чьих рук дело, когда не дождутся своего агента. Футляр от отмычек выброшу, а отмычки положу в свою косметичку. Могут пригодиться и в Австралии, там ведь тоже, наверное, замки есть. Я в душе авантюристка, может, устроюсь куда-нибудь шпионом, хотя нет – к черту, уж лучше открою парикмахерскую или булочную.

Спустя пять минут Анжелика Райт, заперев свою комнату, открыла дверь запасного выхода, вышла на лестничную площадку, минуту постояла, прислушиваясь, и закрыла дверь, щелкнув примитивным замком, предварительно протерев рукой, одетой в перчатку, все, к чему она могла прикасаться до этого. Не помня, опиралась она рукой на перила, когда выносила труп, или нет, на всякий случай, положила руку на гладкое полированное дерево. Так и пошла вниз, рассыпая по лестнице практически невидимые мелкие пылинки черного молотого перца, предусмотрительно отсыпанного в салфетку из набора со специями, который стоял в посудном шкафу номера. Тревожно глянула на стену пустых картонных коробок, как бы боясь, что они сейчас разлетятся в стороны и из-под них с топором вылезет с оскалом на лице Марта Браун.

Осмотрев через стекло пространство перед дверью, Анжелика тихо отодвинула засов, выглянула наружу – двор, заваленный мусором, контейнерами, пара бродячих собак и больше никого. Вышла, плотно прижав дверь, и чуть было не ушла, но вовремя опомнилась и…, взяв в руку камень, разбила небольшое стекло.

«Пусть думают, что это сделано вообще на пустыре, а сюда труп просто спрятали, тогда и среди постояльцев искать не будут. Все, тихо, никого. Теперь не суетясь, прикрываясь стенами, окольным путем на центральные улицы». Проходя возле горящей кучи мусора, бросила в него сверток. Все, теперь легче. Спустя минут десять Анжелика Райт уже сидела в кафе недалеко от отеля, пила виски и… заодно разбила, якобы нечаянно, пепельницу. Одним словом, обращала на себя внимание, обеспечивая себе алиби.

«Современная криминалистика может с точностью до 1-2 часов определить время смерти, я же в это время веселилась в кафе, слегка флиртуя с симпатичным барменом. Теперь он меня запомнит и поклянется, что именно в это время я была здесь и, конечно, вспомнит мои слова, когда я сказала, как бы, между прочим, делая первый заказ: «…Устала, всю дорогу от морского порта шла пешком».

Когда я входила в отель час назад, портье как всегда отсутствовал – обжора через каждую минуту бегает на кухню чего-нибудь перехватить. Это мне на руку. Он меня не видел, многие постояльцы ключи от номеров не сдают, а носят с собой, так что и это пройдет незамеченным. Ну, а приходил ли кто ко мне, узнаю от обжоры. Если нет – гора с плеч, если да… То я все равно ничего не знаю и никого не видела, ведь я только что пришла, просидев перед этим почти час в кафе. Главное сейчас – проверить, нет ли поблизости дружков Марты Браун. Если она не одна, и ее ждут – дела плохи, тогда в гостиницу возвращаться нельзя. Да и вообще, к черту ее. Вдруг опять «визит». Надеяться на то, что снова повезет, опасно. Хотя, с другой стороны, если я не буду ночевать у себя в номере, то это может вызвать подозрения. Съехать, не заплатив за номер и не забрав своих вещей, это практически указать на себя, как возможного убийцу или, как минимум, свидетеля.

Ладно, уже смеркается, скоро будет темно, и до темноты нужно все проверить. Около часа ушло на то, чтобы то скрытно, то открыто появляясь перед отелем, проверить наличие возможного наблюдения. Ничего подозрительного замечено не было, в небольшом холле тоже никого, обжора-портье, мельком глянув на входящую, приветливо махнул рукой и в очередной раз, бросив свой пост, побежал в сторону кухни-ресторана. Если бы для меня что-то было или кто-то меня спрашивал, он наверняка доложил бы, рассчитывая на чаевые, а так промолчал – «желудок». Наверняка в то время, когда Марта Браун зашла в отель, он выпрашивал у повара косточку с мясом, вытащенную из какой-нибудь похлебки. Да, наверняка, так и было, не в ее интересах было засвечиваться, не на чай к подруге шла.