Анна Шнейдер - Черное солнце

Церемония прошла быстро и точно, четко уложившись в пятнадцать минут, которые были отведены на регистрацию каждой пары. Мы уже подходили к «Мерседесу», когда дорогу нам перешел высокий толстый мужчина. Он остановился перед нами и ждал, пока мы поравняемся с ним. При необходимости, я еще мог выстрелить из своего «Вальтера», но что было бы потом, когда меня схватили бы и обвинили в покушении, – или даже убийстве, – самого Херманна Гиринга? А передо мной и Эл стоял именно он. Рейхсминистр авиации Третьего рейха.

Я не успел подумать о том, догадалась ли Элис, кто он, – жеманная улыбка раздвинула его губы, когда мы остановились рядом с ним. После приветствий, которыми мы обменялись, Гиринг захотел узнать наши имена, а оглянувшись на «Мерседес», улыбнулся еще шире. И каково же было его удивление, когда я протянул ему паспорта Харри и Агны Кёльнер и свидетельство о браке, заключенном только что. Казалось, что и истории про наш «Мерседес», сделанный по специальному заказу, он вполне поверил. В начале его смутило, что мы приехали на «машине фюрера», – так он выразился, потому что правом ездить на таких автомобилях обладали только высшие чины нынешней Германии.

Сказав «ну раз уж вы немцы!», Гиринг захохотал, поправил козырек серой фуражки, и вернул мне документы, пристально рассматривая Эл. Я почувствовал, как она вздрогнула и сжала мою руку. Потом, сделав легкое движение вперед, очаровательно улыбнулась Гирингу и наклонила голову в знак благодарности. А он, звонко хлопнув в ладоши и глядя на нас долгим взглядом, ответил, что не оставит нас, пока не увидит поцелуй молодоженов. Фраза была произнесена вполне благодушно, но за этим покровом был явно различим приказ. Мы посмотрели друг на друга, и когда я наклонился к Эл для поцелуя, она быстро закрыла глаза, чуть приподняв голову вверх. Ее губы были сухие, – совсем не такими я запомнил их с момента нашего поцелуя в Кале. Дыхание Эл стало прерывистым, она хотела сделать вдох и не могла. Весь поцелуй вышел неловким и странным, и Гиринг, снова рассмеявшись, махнул рукой, словно завершая свое выступление, и говоря, что мы – «настоящие молодожены, если целуемся так неуклюже». Прощаясь с нами, он выразил пожелание о новой встрече, которая должна была состояться этим же вечером, назвал адрес, подмигнул Элис и исчез в плотной толпе прохожих.

Гиринг давно растворился в толпе, но Элис все так же стояла на тротуаре, пытаясь разглядеть его среди прохожих. Холодный ветер играл вуалью белой шляпки, а девушка застыла на месте, словно в гуле уличной толпы ей одной было слышно то, что осталось тайной для всех остальных.

– Агна, пойдем, – наклонившись, сказал Харри.

Она скользнула рассеянным взглядом по лицу Эдварда, и снова начала рассматривать прохожих. Неужели она думала, что снова увидит Гиринга? Вздохнув, Эдвард встал позади Элис, и, закрывая ее от колючего холода, взял за локоть.

– Но…где он? – Эл, словно очнувшись ото сна, с тревогой смотрела по сторонам.

– Пойдем, нам пора.

– Но куда он ушел? Это же…

– Я знаю, Агна.

Не желая идти, Элисон упиралась изо всех сил, и Эдварду пришлось приложить немало усилий, чтобы сдвинуть ее с места и не быть грубым. Может быть, сам Эдвард не рассчитал силу, а может быть Элис, забывшись, слишком сильно выворачивалась из его рук, но сходя с тротуара, она неловко повернулась и вскрикнула от боли в плече.

– Ты в порядке? – В голосе Милна слышалась тревога.

Они остановились у машины и посмотрели друг на друга, а затем Эл, взявшись поврежденной рукой за ручку автомобильной дверцы, рванула ее на себя. Новая волна боли обдала ее жаром, но девушка, упрямо храня молчание, села в машину, спрятавшись в самом дальнем от водительского места углу.

Убежище было смехотворным. Тем более, что у Эдварда не было никакого намерения говорить с Элисон, но, если подобрав под себя ноги и свернувшись в комок она чувствовала себя лучше, что ж, пусть. Развернув «запрещенный» автомобиль, Харри помчался в фешенебельный район Груневальд, где у новоиспеченной четы Кёльнер был шикарный дом.

На часах было без четверти девять, когда Элис, одетая в темно-зеленое длинное платье, вышла из своей спальни, и с решительным видом направилась к радиоприемнику. Она долго искала нужную волну, но когда нашла, не услышала ничего, кроме музыки Вагнера.

– Опять! – Элисон с такой злостью крутила ручку приемника, что гостиная наполнилась звуками радиопомех, извещая всех, кто только мог быть в доме, что на данной частоте эфиры отсутствуют. – Иди к черту! – ударив по крышке приемника правой рукой, Эл поморщилась от боли. Когда она уже запомнит, что утром повредила эту руку?

Словно отвечая на шум, вторая дверь, ведущая из гостиной в другую спальню, открылась, и на пороге показался Эдвард. Застегнув запонку, он оглядел гостиную, в которой Элис воевала с радио.

– Агна?

Эл оглянулась на Эдварда. Ей хотелось сказать, что она никакая не «Агна», но вовремя спохватилась.

– Эфир закончился.

– Да, только что. Я послушал музыку.

– И что же?

– Я не стану тебе отвечать, когда ты так злишься. Кроме того, нам пора.

– Ты все время говоришь одно и то же: «Нам пора», «нам надо идти», «пойдем»…мне это надоело!

Выражение лица Милна не изменилось, не считая того, что одна бровь немного приподнялась, напоминая крышу домика с детского рисунка. И если бы Элис знала Эдварда лучше, она бы поняла, что это забавное изменение в его лице – ничто иное, как предупреждение. Но фрау Кёльнер была слишком увлечена самой собой, чтобы заметить в этот момент что-то еще. Ступая бесшумно, Милн подошел к бару, спрятанному в большом глобусе, отвел крышку назад и уставился на графины и бутылки со спиртным разных видов и сортов.

– Сегодня важный вечер, Агна. Вполне вероятно, от того, как он пройдет, будет зависеть очень многое. Поэтому, если ты и дальше намерена вести себя как маленькая капризная девочка, то тебе лучше остаться дома.

– Я не хочу быть фрау Кёльнер. – С горечью произнесла Элисон.

– Что ж…хотя бы в этом мы согласны друг с другом.

– Я могу помочь. – Элис остановилась за спиной Эдварда, наблюдая за тем, как он готовит машину к поездке.

– Я почти закончил. – Милн наклонился над пассажирским сидением, на котором обычно сидела Эл, и поднял с коврового покрытия крохотную мятую ромашку. Выпрямившись, он покрутил цветок в руке, и аккуратно положил его между двумя камнями. – Можешь садиться в машину, Агна.

Дверца приятно щёлкнула, закрываясь за девушкой, и она принялась расправлять вечернее платье. Прошло уже несколько минут, Элис подумала, что Эдвард ждет, пока она закончит возиться с нарядом, но он молчал, задумавшись о чем-то своем.