Николай Юрконенко - Вернись после смерти

– Тогда непонятно, почему эти тренированные молодые люди не сумели догнать пожилого человека?

– Потому, что не смогли отыскать его в густом сосняке. Вот и получается: Горяева преследовали не более двух-трех человек, организовать круговую облаву им было не по силам. Имелся также и сдерживающий фактор – рыская по чащобе, можно запросто нарваться на пулю из засады, они знали, что охотник вооружен, поэтому не стали рисковать.

– Понятно… – сосредоточенно произнес Шадрин, затем уточнил. – Его оружие найдено?

– Никак нет, товарищ полковник. Берег, где он бросил телогрейку и дно реки на месте его прыжка обыскали самым тщательным образом, втроем целый час ныряли, – заверил Бутин. – Преследователи были уверены, что Горяев неминуемо придет к хонгилу. И он туда пришел, решившись на смертельный риск.

– Предположительная причина такого решения?

– Она единственная: Горяев спешил сообщить кому-то нечто срочное и важное, ради чего стоило рискнуть жизнью… – капитан помолчал, потом добавил. – Разумеется, он надеялся прийти к хонгилу первым.

– А первыми все же пришли они… – медленно проговорил Шадрин и прикрыв глаза разведенными пальцами левой руки, какое-то время сидел молча и неподвижно. Со стороны казалось, что этот пожилой, непомерной уставший человек задремал. Но вот он отвел ладонь ото лба и, все так же медленно выговаривая слова, спросил:

– У вас всё, капитан?

– Так точно, товарищ полковник.

– Ваши выводы?

– Вывод один: Горяева убили люди, которых он хорошо знал. Это были его враги, поэтому при встрече сразу же началась стрельба. И еще: люди эти, безусловно, местные, хорошо знающие окрестную тайгу и охотничьи тропы. Версия охотника Игнатьева подтверждается полностью.

Высокие напольные часы, стоявшие в углу кабинета, медленно отсчитали одиннадцать тяжелых ударов.

– Поздно уже… – глянул на циферблат Шадрин, затем повернулся к сотрудникам. – Продолжаем, товарищи, слово майору Степанову.

Быстро и ёмко рассказав о проделанной в поселке Еремино работе, тот перешел к основной части доклада:

– В полученных нами данных, есть немало странных обстоятельств. Первое: весьма загадочное исчезновение из пулеметного дота рядового Федора Горяева. Второе: похоронка на младшего сержанта Павла Борисенко пришла на имя его матери, Елены Анатольевны, а вручать ее оказалось некому, так как она вскоре после ухода сына на войну, неожиданно для всех снялась с обжитого места и убыла в неизвестном направлении. Предысторией к этому был приезд некоего мужчины, за которого учительница, якобы, собиралась замуж. Возникает закономерный вопрос: почему похоронка поступила в Еремино, а не по новому адресу Елены Борисенко? Маловероятно, что в течение нескольких месяцев после расставания, мать и сын не обменялись новыми адресами. В штабе части, где служил Павел, не оказалось данных о местожительстве его матери, сержант Борисенко или действительно сам не знал его, или сознательно сокрыл. Третье: тысяча девятьсот двадцать восьмой год. Молодая тогда Елена Анатольевна Борисенко, имея педагогическое образование, приезжает в глухой забайкальский поселок Еремино с пятилетним ребенком. Само по себе это обстоятельство никаких вопросов не вызывает, в те годы огромное количество педагогов ехало на периферию. Настораживает один факт: учительница поселяется на квартиру к бывшему купцу-богатею Акентию Филатовичу Вьюкову. Мы с лейтенантом Тихоновым поначалу не обратили на это внимания: поселилась да поселилась, что тут особенного? Но в беседе с колхозницей по фамилии Касаткина, выяснилось следующее: она приглашала молодую учительницу к себе на постой, мотивируя это тем, что проживает одна, дорого брать не станет и так далее… Но Елена Борисенко категорически отказалась, сославшись на то, что Вьюков выделил ей самую большую горницу. Мы потом осмотрели оба жилища, существенного различия не заметили. Мое мнение такое: она сознательно стремилась попасть жить к Вьюкову. Четвертое: у купца-миллионщика Вьюкова был, а может и сейчас здравствует, сын, которому в тысяча девятьсот семнадцатом году было что-то около двадцати пяти лет. Имелся слух на селе, что Афанасий Акентьевич Вьюков, где-то «шибко Советской власти поперечил, за что срок немалый поимел». На основании сказанного, товарищ полковник, я сделал кое-какие наметки на дальнейшее расследование. Первое – нам необходимо срочно установить сына купца Вьюкова. Послать запросы в места заключения: вдруг да отыщется. Второе: надо искать и Елену Анатольевну Борисенко. В ее неожиданном исчезновении кроется какая-то загадка.

– Как вы собираетесь это делать?

– У нас есть ее прежний адрес в Ишиме. Именно оттуда она прибыла в двадцать восьмом году. Может быть, и сейчас туда же подалась? Не исключено, что Павел был категорически против ее замужества, вот она и не сообщала ему ничего до поры. Далее: нужно досконально разобраться с происшествием на Ленинградском фронте с участием наших земляков-пулеметчиков. Тут больше всего неясностей – один геройски погиб, другой бесследно исчез… Считаю целесообразным послать туда нашего сотрудника. Пусть на месте выяснит всё до мельчайших подробностей, побывает на месте последнего боя Горяева и Борисенко, побеседует с их сослуживцами, а такие люди наверняка найдутся, несмотря на то, что прошло полгода. Можно, конечно, сделать запрос в войсковую часть, но мне кажется, что это даст гораздо меньше, чем поездка. У действующей армии своих дел хватает, ограничатся формальной отпиской и на этом всё.

– А вы уверены, что та часть еще существует? – подполковник Баркун, старший оперативный сотрудник контрразведывательного отдела, моложавый, красивый мужчина атлетического телосложения, грузно шевельнулся на скрипнувшем стуле. Его роскошная густая шевелюра была уже чуть тронута легкой благородной сединой, а в манере держать себя было что-то барственное, аристократическое. Эффектный облик офицера несколько портили ледяные, пронзительно-черные, чуть навыкате, глаза.

– Не уверен, товарищ подполковник, – ответил Степанов. – Но считаю – раз блокада Ленинграда продолжается и Ленинградский фронт стоит стационарно, то часть, где служили наши забайкальцы вполне может находиться на прежнем месте.

– Логично, – поддержал его Шадрин. – Но прежде, чем посылать кого-либо на фронт, надо действительно уточнить существование и дислокацию подразделения. Займитесь этим, Григорий Семенович, а уж потом определимся как быть. У вас всё?

– Никак нет, товарищ полковник. – Степанов перелистнул страницу блокнота. – Убийства двух последних месяцев, совершенных в Чите и ее районе, так или иначе, связаны с хищением огнестрельного оружия. В них участвует пистолет марки «Парабеллум» с его обязательным выстрелом в голову жертвы.