Николай Юрконенко - Вернись после смерти

Он родился в Петербурге в самом начале нового столетия в бедной семье кондуктора конки и мелкой служащей. С детства мальчика отличало стойкое желание учиться, и он учился, насколько это позволял весьма скромный семейный бюджет. Сначала было трехклассное начальное училище, затем высшее четырехклассное училище имени Менделеева, а после октябрьской революции, командирские курсы при полтитотделе Южного фронта Красной армии, в которую он вступил восемнадцатилетним добровольцем, получив уже вскоре и боевое крещение, и первое ранение.

Смекалистого, инициативного и отважно воевавшего бойца заметили. В начале двадцатых еще совсем юный Петр Федотов был рекомендован на работу в органы ВЧК Северо-Кавказского края. Именно там, на острие борьбы с чеченским националистическим подпольем и бесчисленными антисоветскими бандформированиями, которые возглавляли местные шейхи, в непрерывном противостоянии с английской разведкой, формировался характер молодого чекиста, нарабатывался его оперативный опыт.

В течение семнадцати лет Федотов воевал и одновременно упорно и настойчиво учился тому, без чего невозможна работа контрразведчика на Кавказе. Вековые устои и традиции горцев, их законы и обычаи, своеобразная психология, языки и наречия, всё это, собранное по крупицам и пропущенное через сердце, постепенно превращалось для него в открытую книгу.

«Непревзойденный агентурист. Необходимая для работы энергия имеется, но таковая совершенно незаметна, ввиду тихого и спокойного характера». Эту характеристику он получил, когда был выдвинут на очередную вышестоящую должность. И действительно, именно целенаправленная работа Федотова с агентурой, умение находить дружеский контакт со старейшинами горских народов, зачастую позволяла проводить ту или иную чекистско-войсковую операцию без единого выстрела и, следовательно, без человеческих жертв.

Профессиональный рост Петра Федотова был стремительным, в короткое время он поднялся до поста начальника 4-го отдела УГБ Орджоникидзевского края. А вскоре был переведен на работу в Москву, где, переходя с должности на должность ещё более стремительно, занял ответственнейший государственный пост начальника 2-го управления НКГБ СССР, возглавив, тем самым, всю контрразведывательную деятельность страны.

Этому человеку Сталин, мало кому вообще доверявший, доверял больше всего, ценил и уважал как толкового специалиста. Также ему весьма импонировало то обстоятельство, что становление Федотова, как чекиста, прошло именно на Кавказе, на родине вождя. Кроме этого, Сталин совершенно точно знал, что Федотов является одним из тех, немногих руководителей, кто не боится докладывать ему действительную обстановку, какой бы драматичной и горькой она не являлась, и способен при этом брать на себя самую тяжёлую ответственность. Именно поэтому Федотов был достаточно частым гостем в Кремле, куда его приглашал лично Сталин. Этим мог похвастаться далеко не каждый нарком.

Верховный вдруг припомнил ту, совершенно уникальную операцию, разработанную и блестяще осуществленную Федотовым в сороковом году. С чьей-то подачи она впоследстии была названа: «Большое ухо комиссара Федотова», а его самого лично Сталин провозгласил профессором контрразведки, что очень точно соответствовало имиджу чекиста. Это уважительное прозвище, прозвучавшее из уст вождя, было для Петра Васильевича безмерно почётным и отождествлялось им с самой высокой государственной наградой.

Несмотря на заключенный между Советским Союзом и Германией Пакт о ненападении, в Кремле прекрасно понимали, что большая война стоит на пороге и что секретная директива № 21, проходившая в германском генеральном штабе под кодовым названием «План Барбаросса», уже принята высшим руководством Вермахта к изучению и последующему исполнению. Вопрос о начале войны был только во времени, и Сталин всеми силами стремился оттянуть эту трагедию хотя бы на год-два, дабы успеть подготовиться и завершить начатое перевооружение Красной Армии.

Чтобы ориентироваться в сложнейшей обстановке и принимать обоснованные и верные решения, нужны были самые достоверные разведданные международного уровня. Информации зарубежной агентуры было предостаточно, но большую её часть недоверчивый Сталин подвергал критике и сомнению. И вот именно в то тревожное время с инициативой выступил комиссар госбезопасности 3-го ранга Федотов. Разработанный им дерзкий план, поразил даже вождя, молодость которого прошла в бурной террористической деятельности.

В те предвоенные годы германское посольство в Москве возглавлял выдающийся дипломат граф Вернер фон дер Шуленбург, а военным атташатом при посольстве руководил не менее выдающийся дипломат и разведчик высочайшего класса генерал Эрнст Кестринг. Не один раз Сталин с гневной беспомощностью думал о том, что самые наисекретнейшие сведения, при добывании которых советские разведчики отдают свои жизни, находится в каком-нибудь километре от Кремля, как говорится, только руку протяни… Но всё выходило по писателю-баснописцу Ивану Андреевичу Крылову: «Видит око да зуб неймёт!»

Комиссар государственной безопасности 3-го ранга Федотов данную выдержку из басни во внимание брать не стал, но с истинно русским размахом, отчаянным и дерзким до невероятности, предложил взять под контроль всю тайную деятельность германского представительства!

План был простым, как и всё гениальное: неподалеку от здания германского посольства, располагался старинный особняк. Федотов организовал небольшую газетную шумиху, в которой прозвучали авторитетные мнения видных ученых-историков и архитекторов об его уникальности, а также о целесообразности его капитального ремонта. Разрешение Моссовета на проведение восстановительно-реставрационных работ вместе с необходимой суммой денег было вскоре получено. Большая бригада строителей тут же принялась за дело. Но никто не догадывался, что еще одна бригада в то же самое время повела глубокий подкоп от торца дома в направлении здания немецкой дипмиссии, благо расстояние было невелико. Звуки и шумы ремонтно-реставрационных работ надежно маскировали ход работ секретных. В короткие сроки была прорыта горизонтальная штольня, которая вывела чекистов точно под пол здания германского посольства. А вскоре был выкопан вертикальный лаз и оборудован люк в одном из подсобных малопосещаемых помещений да такой незаметный, что хоть с лупой ползай по полу – ничего не увидишь!

Дальше было дело техники: в один из погожих летних вечеров, когда господин Кестринг, по чекистскому обозначению – «Кесарь», наслаждался балетом «Лебединое озеро» в Большом театре, а вся его многочисленная прислуживающая челядь разошлась по домам, специалист по замкам из оперативно-технического отдела НКГБ, бывший вор-«медвежатник» Игнат Пушков, играючи вскрыл сейф вельможного генерала. Другие, не менее ловкие специалисты-радиоинженеры, тем временем, насовали, куда только можно, «жучков» для слухового контроля посольства, а третьи специалисты-фотографы, всё сверхсекретное содержимое сейфа пересняли и уже наутро положили на рабочий стол комиссара госбезопасности Федотова.