Сергей Гордиенко - Красно-белые волны в Царицыне и окрест

Фёдор привык повиноваться ему, не задумываясь. Первое время Народный комиссариат по делам национальностей состоял только из них троих. Но в конце мая Орджоникидзе – чрезвычайный комиссар Юга России и друг Сталина – телеграфировал из Царицына, что положение в городе сложное, нужны решительные меры, a местные большевики слишком «дряблы». Всякое желание помочь рассматривают как вмешательство в их дела. На станции стоят поезда с хлебом для Москвы, но не отправляются. Вокруг города бушует контрреволюция.

Сталина назначили в Царицын руководителем продовольственных заготовок с чрезвычайными полномочиями. В сопровождении 450 латышских стрелков и рабочих-красногвардейцев прибыли на Казанский вокзал Москвы, забитый мешочниками и беспризорниками. Несмотря на предписание Совета народных комиссаров, поезда для них не нашлось. Сталин долго ругался с дежурным вокзала, показывал мандат народного комиссара, кричал, угрожал и, наконец, состав нашли. Но нарком отказался. Нужен был бронированный, с телеграфом и платформами для орудий и броневиков. Под угрозой расстрела дежурный всё-таки нашёл нужный состав. Отряд разместили в вагонах третьего класса. Сталин и Аллилуевы расположились в обитом голубым шёлком салон-вагоне, когда-то принадлежавшем звезде цыганского романса Анастасии Вяльцевой. Сталин спал в салоне, Аллилуевы в купе. Никто не знал доберутся ли они до Царицына. На поезда нападали банды мародёров и отряды анархистов. Германская армия продолжала наступление, а на подступах к городу хозяйничали казаки Краснова и Фицхелаурова. Впрочем, поезд мог постоять за себя.

Двигались медленно. Станции были забиты эшелонами и брошенным порожняком. На грязных вокзалах пьяные солдаты громко пели под гармонь, слышались выстрелы. По ночам наркомовский состав прятался на запасных путях.

Получили телеграмму Орджоникидзе: «В Царицыне восстал отряд анархиста Петренко. Напали на эшелон с золотом и драгоценностями, изъятыми у городской буржуазии. Разграбили, устроили митинг. Я их окружил, заставил сдаться.» Вскоре пришла вторая телеграмма: «Часть банды скрылась. С отрядом атаманши Маруси напали на город. Мы их разбили. Петренко и Маруся расстреляны. Наведи тут революционный порядок. Знаю, у тебя рука не дрогнет. Уезжаю на Кубань. Там Автономов грозится расстрелять весь штаб. Надо решить конфликт.»

Утром 6-го июня сталинский поезд петлял по объездным путям вокруг Царицына. Наконец, показалось грязно-белое здание вокзала. Сталин въехал в город на броневике. Бронепоезд перегнали на юго-восточный вокзал.

Южная Россия. Июнь 1918 г.

Климент Ворошилов, бывший слесарь, арестант и ссыльный, собрал Первый луганский социалистический отряд. Оборонял Харьков от германо-австрийско-венгерских войск. В начале апреля дивизии большевиков бежали по железной дороге в сторону Царицына, увозя с собой оружие, типографии, ценности, семьи – всё! Более 3000 вагонов под охраной бронепоездов растянулись на десятки вёрст по бескрайней южнороссийской степи. Отбивали атаки соединений Краснова, Мамантова и Фицхелаурова. Эшелоны обстреливались аэропланами, мосты и водокачки взрывались, рельсы разбирались и растаскивались по степи. Красноармейцы занимали круговую оборону, чинили мосты, собирали рельсы и искали воду. Сотни людей выстраивались в живую цепь до ближайшего колодца. Вёдрами, котелками и кружками передавали воду к эшелонам. Через месяц стало заканчиваться продовольствие. Пришлось посылать отряды в ближайшие деревни. Накопился целый эшелон раненых и больных, а до Царицына было ещё несколько недель пути. Санитарный эшелон решили отправить вперёд под охраной бронепоезда. Состав под флагом Красного Креста прибыл на станцию Суровикино. Ночью бронепоезд ушёл на разведку. Ничто не предвещало беды. Но дежурный по станции оказался осведомителем белых. На рассвете эшелон был обстрелян артиллерией. В атаку пошла конница и пехота. К 9-ти утра расправа была закончена.

2-го июня подошли к Дону. Оставался последний отрезок пути в 150 вёрст, но железнодорожный мост был взорван. Заняв круговую оборону, принялись строить новый. Закончили только в конце месяца под испепеляющим солнцем, обстрелами, атаками и бомбардировками. 2-го июля последний эшелон пересёк мост. Со стороны Царицына ударили части Красной Армии. Путь был открыт. Гарнизон города получил сотни паровозов, бронепоезда и 30 000 солдат.

Царицын. 5 июня 1918 г.

На юго-восточный вокзал из Москвы прибыл поезд Главного нефтяного комитета большевиков – девять вагонов первого класса. Добраться до Кавказского вокзала не смогли – пути были заняты эшелонами с возвращавшимися с фронта солдатами и отступающими из Ростова красными частями и беженцами, включая правительство Донской Советской Республики. Только к вечеру поезд сумели перевести на Кавказский вокзал. Уполномоченный комитета инженер Алексеев с двумя сыновьями и четырнадцатью «инженерами» должен был следовать в Баку. По распоряжению Троцкого получил 9 миллионов рублей на ремонт нефтяных заводов, но из-за боевых действий на Кавказе путь в Баку был закрыт. На перроне встречал эсер Котов – уездный комиссар Временного правительства и присяжный поверенный.

– Видно, не судьба осуществить задуманное в Баку. Попробуем здесь, в Царицыне?

– Попробуем, – согласился Алексеев.

– Где желаете остановиться?

– В лучшей гостинице города.

– Тогда отель «Люкс»!

Бывший поручик Степаньянц, командир отделения красноармейцев, охранявших вокзал, обратил внимание на странную группу. Двое главных держались уверенно, улыбались. А вот остальные выглядели более чем подозрительно. В одной руке чемодан, в другой – увесистый саквояж. Причём саквояжи были одинаковые. Несмотря на жару, остались в пиджаках.

– При оружии, – догадался Степаньянц. – Взгляды! Осматриваются.

Бывший поручик решил проследить за прибывшими. Держался на приличном расстоянии, довёл до самого отеля. «Люкс»! Понял, что не ошибся – приезжие располагали значительной суммой. Его смутило только присутствие двух подростков, не вписывавшихся в группу. Степаньянц узнал присяжного поверенного Котова – видел в суде, куда конвоировал осуждённых. Решил посвятить всё свободное время наблюдению за странной группой.

Царицын. 28 мая 1918 г.

Наш поезд прибыл в четыре утра. Вокзал пуст. Никто не встречает.

– Неудивительно, – угадал мои мысли Снесарев. – Не знают, когда доберёмся. Не будем терять время, унтер-офицер! Показывайте город!

Я повёл генерала через центр на набережную. Признаться, утренний Царицын представлял собой наиприятнейшую картину. Остался уездным городом казаков, помещиков, промышленников и рыбаков, с широкими немощёными улицами и электрическими фонарями. Трамвай? Что-то новое! Я не сразу обратил внимание, привык к петербургским. Вагончик, громыхая по узким рельсам, покатился в сторону собора Александра Невского и скрылся, петляя среди купеческих усадеб, кирпичных складов и деревянных домов обывателей. Недалеко от собора виднелись белые церкви с зелёными куполами и два городских парка, примечательных только скамейками и рядами тополей. Тополя семенились, покрывая округу белым пухом и создавая иллюзию нетающего снежного покрова на фоне раннего лета. Днём, как всегда, будет жарко. Между парками виднелся базар. В тени абрикосин и яблонь на латках и деревянных ящиках женщины раскладывали колбасы, домашний хлеб, баранки, помидоры, а рыбаки утренний улов. Перед спуском к Волге виднелись хозяйственные лавки, харчевни и трактиры. Внизу, у самой воды накатанная телегами дорога вдоль пристаней торговых товариществ. Мы присели на лавку. Синяя гладь воды, жёлтая полоска песка, зелень деревьев и безоблачное небо.