Жерар Вилье - Афера в Брунее

Ослепительная улыбка, с которой она его встретила, сразу подняла у него настроение. На ней были черные чулки и ее обычные туфли.

– Али, ты опаздываешь!

Она взяла его за руку, глядя ему прямо в глаза. Брунеец заметил, что на ней не было лифчика. Кончики ее грудей вырисовывались под тканью, и это еще больше разжигало его страсть. Склонившемуся перед ним в почтительном поклоне официанту он приказал:

– Специальный апельсиновый сок!

Это означало десять процентов сока и девяносто процентов виски... Когда в Джерудонге были иностранцы, то подавали спиртные напитки, но пенгираны их официально не пили.

Официант принес ему напиток, и он одним махом опорожнил свой стакан; в желудке сразу стало тепло. Посол Германии незаметно удалился. Ангелина сразу стала кокетничать, задевая его бедром, обтянутым кожей.

– Я уже думала, что ты не придешь... Ты больше не хочешь меня?

Он был готов взять ее прямо здесь, чтобы доказать противоположное. Контраст белой юбки и черных чулок приводил его в неистовство. Сегодня вечером она была особенно эротична.

– Пошли отсюда, – прошептала она. – Здесь смертельно скучно. Султан, кажется, не появится. Ты можешь исчезнуть.

И в самом деле, большинство приглашенных расходилось. Они поднялись на второй этаж, где филиппинский оркестр играл что-то тягучее перед полупустым партером.

Он заказал себе вторую порцию «специального апельсинового сока» и тут же выпил ее. У него начала кружиться голова. Ему хотелось то удушить Ангелину, то изнасиловать ее. Но он не мог остановить в своей голове работу какой-то адской машины. Видимо, это его последние часы на свободе.

– Ну так идем? – настаивала Ангелина.

– Поехали к тебе, – предложил Али.

Она не возражала. Они сели по своим машинам. Спустя двадцать минут они остановились перед домом Фрейзеров. Когда они были уже в гостиной, Хадж Али буквально набросился на Ангелину. Она умела пробуждать желание у мужчины одним только своим взглядом. Хадж Али положил ей руку между коленями и потянул ее вверх вдоль чулок. Юбка была столь узкой, что движения его были затруднены, и Ангелина хохотнула. Она помогла ему проникнуть выше, и он убедился, что на ней не было нижнего белья.

Она высвободила его плоть и начала массировать ее почти с обычным своим прилежанием.

– Ты даже не представляешь, как это меня возбуждает! – прошептала она.

У нее был хриплый голос шлюхи, а ее живот словно источал мед. Несмотря ни на что, Хадж Али все время помнил о султане, и это мешало ему думать о предстоящем наслаждении... Однако это разверстое чрево его возбуждало. Но Ангелина отказалась снять юбку. Он хотел сдернуть ее, но она уклонилась, смеясь и тихо говоря:

– Покори меня.

Она нагнулась, схватила черную плеть, лежавшую за диваном, и протянула ее своему любовнику. Это была одна из ее любимых фантазий, когда она была очень возбуждена. Она легла на живот, подставив под удары плетью свой зад, обтянутый узкой юбкой, и расставив ноги, насколько позволяла эта юбка. При этом она не сводила глаз с Хаджа Али. Тот колебался только секунду. Так тоже можно было размяться. «Краак!» Плеть хлестнула по кожаной юбке, и Ангелина буквально подпрыгнула. Никогда еще он не бил ее с такой силой. Обычно это было своего рода лаской.

– Потише! – попросила она.

Не слушая ее, Хадж Али усилил удары. Черная кожа била безостановочно по белой коже, и Ангелина каталась по кровати, подставляя иногда под плеть свой живот и даже ляжки. Атмосфера вдруг изменилась. Хадж Али видел перед собой только этот зад, дрожащий под ударами плети, и мутный взгляд Ангелины. У молодой женщины выступили на глазах слезы, но одновременно она чувствовала необыкновенное ощущение в области живота. Иногда, сидя верхом на лошади, она подстегивала ее плетью, и тогда приятное чувство охватывало ее чрево, словно источавшее мед. Теперь она ощущала себя этим конем...

Вдруг перевернувшись на спину, с раздвинутыми и согнутыми в коленях ногами, она стала умолять брунейца:

– Возьми теперь меня, возьми меня!

У Хаджа Али налились кровью глаза. От выпитого виски в голове у него все перепуталось. Задыхаясь, он упал рядом с ней на кровать. Ангелина взяла в руки его плоть и снова начала массировать. Она повторяла, полузакрыв глаза:

– Возьми меня, возьми меня своим длинным хвостом!

– Шлюха! – выдавил из себя первый адъютант.

Она улыбнулась, восхищенная. Для нее это был наилучший комплимент. Им ее награждали все ее любовники.

Странное дело: вместо того, чтобы возбудиться, он испытывал своего рода отвращение. Эта жгучая самка, умолявшая его взять ее и предававшая его, выводила его из себя. Он склонился над ней:

– Ты сообщила своему другу из ЦРУ то, что я тебе сказал? – спросил Аль Мутади.

Ангелина приоткрыла глаза, удивленная, что он задает ей вопросы в такой момент.

– Какое это имеет значение? Ну иди же ко мне!

Хаджа Али вдруг охватило чувство ненависти. Ангелина думала только о своих удовольствиях. И она, быть может, погубила его.

Перевернув плеть рукояткой вперед, он грубо сунул ее между ляжками в черном нейлоне, проталкивая ее вверх. Когда металл коснулся ее живота, Ангелина подпрыгнула, но не сжала ног. Иногда ее любовник и прежде забавлялся подобным же образом. Она слегка вскрикнула, когда толстая шишка чеканного серебра проникла в нее. Это было холоднее и тверже мужской плоти, но идея заняться любовью с плетью восхитила ее... Хадж Али смотрел, как черный стержень целиком исчез под белой юбкой. Молодая женщина стала вопить:

– Остановись! Ты меня разрываешь на части!

Он немного освободил рукоять плети и начал ее вращать, словно пытаясь расширить отверстие. Ангелина хрипела от наслаждения. Ее тело изогнулось, она стонала от удовольствия. Это грубое и нечеловеческое насилие доставляло ей небывалое наслаждение, тем временем Хадж Али снова засунул рукоять плети до конца, словно это была его собственная плоть. Рукоять встретила препятствие, но первый адъютант продолжал на нее нажимать. Ангелина буквально вопила, пытаясь руками освободиться от глубоко проникшей в нее рукояти плети.

Словно сойдя с ума, Хадж Али начал еще сильнее нажимать на рукоять. В конечном счете он углубился на тридцать сантиметров.

Ангелина забилась в агонии, а затем постепенно стихла. Хадж Али отупело смотрел на труп своей любовницы. Рукоять плети торчала между раздвинутыми ногами, как неприличный черный змей.

Аль Мутади привел себя в порядок и побежал к своему «феррари».

Он нуждался в быстрой езде. Сев за руль своего серого «феррари», он устремился в Тутонг... В этот поздний час на дороге было пустынно, и он довел скорость до 200 километров в час... Он достиг перекрестка, от которого отходила дорога к побережью, и у него появилось искушение не снижать скорость, но он не был самоубийцей. Он затормозил довольно резко. Машина чуть не встала поперек дороги. Он свернул к морю, доехал до берега и остановился, выйдя из «феррари». С Южно-Китайского моря дул почти свежий бриз, и ветер рассеял туман, обволакивающий его мозг...