Богдан Сушинский - Полковник трех разведок

Малкольм саркастически усмехнулся.

– Мне не нужно напоминать о том, кем был эсэсовец Скорцени. Мало того, можете смело вычеркивать его имя из числа «подозреваемых», поскольку, кого и чего этому авантюристу от разведки и диверсий опасаться в наши благословенные времена? Военным преступником он не признан, от следствия и суда не скрывается.

– Мало того, он и сам уже издал собственные, весьма впечатляющие мемуары.

– Убийственность ситуации в том и заключается, что за контакты и связи этого «личного агента фюрера по особым поручениям» с американцами, англичанами и прочими антифашистами и демократами журить его никто не станет. Скорее, наоборот, ему, как и множеству других нацистов, это следует ставить теперь в заслугу.

– А вот связи высшего командования американской военной разведки с нацистами… – подыграл Дэвисон своему шефу, – все еще никакому оправданию не подлежат. Причем в оценках их послевоенные поколения становятся все более категоричными – вот что настораживает. Того и гляди, настанет время, когда и наши контакты с коммунистами «пеньковского образца» покажутся нашим потомкам подозрительными.

– «Пеньковского образца» – вряд ли. Отношение к предателям с веками не меняется. К тому же Третий рейх всего лишь оказался нашим временным, ситуативным врагом, а Советы были, и всегда будут представать в образе вечных и непримиримых…

– Но почему все-таки интерес к моему сочинительству обострился именно сейчас? – решил Дэвисон, что более подходящего случая ждать бессмысленно.

– Одним из героев ваших воспоминаний наверняка является Ангел Бош.

– Бош?!

– Только не пытайтесь убедить меня, что это имя вам не знакомо.

– Почему же? Очень даже знакомо. Просто слишком уже неожиданно. Оказывается, в мутном пруду послевоенного застоя опять всплыло тело этого проходимца!

– И в рукописи ваших воспоминаний он конечно же присутствует?

– А какие «швейцарские мемуары янки» могут обойтись без такого персонажа? – только теперь по-настоящему оживился капитан. – Как-никак держатель нашей конспиративной штаб-квартиры в Швейцарии. Обойти молчанием столь влиятельную в свое время, и столь же колоритную, фигуру – было бы непростительно.

– Еще бы: тот самый Ангел Бош, который конечно же знал многое и о многих, причем по обе стороны фронта сущих.

– Мало того, он буквально поражал нас своей осведомленностью по поводу всего того, что мы, исключительно по наивности своей, тщетно пытались конспирировать.

Полковник еще глубже погрузился в необъятное, «эпохи позднего викторианства», кресло, и победно отбарабанил какую-то дробь на самом кончике столешницы.

– Так вот, в последнее время служба безопасности, как, впрочем, и органы правосудия, коммунистической Югославии, в частности, Республики Сербской, почему-то вдруг очень заинтересовалась неким сербом, бывшим офицером югославской разведки Ангелом Бошем, он же Ангел Божич, он же Князь Балкан, он же Кровавый Серб, он же Антонио Дорини, он же, он же…

– Вот именно: «он же…». Уцелеть в прошлую войну при таком перечне оперативных псевдонимов способен был только Бош. Хотя, грешным делом, я готов был причислить его в своих воспоминаниях к сонму усопших.

– Кстати, вам известно, что, кроме того, что он был полковником и резидентом югославской разведки, он также умудрился стать офицером британской, итальянской и швейцарской разведок?

– По поводу его принадлежности к британской и швейцарской разведкам – сомнений не возникало. Что же касается итальянской… Явное излишество. Даже для такого коллекционера чинов и агентур, как Бош. Нет, в самом деле разведка «макаронников» – в подобном перечне… Разве что речь идет об «изыске на любителя».

– В том-то и дело, что Бош до сих пор остается верным всем четырем разведкам. Даже югославской. В эмигрантском, антикоммунистическом виде её, конечно. Мало того, он пополнил свою коллекцию титулом агента ЦРУ. Как вам такой расклад, капитан?

– Намекаете на схожесть с ситуацией, вырисовывающейся на фоне судьбе полковника Пеньковского, который тоже может оказаться как минимум тройным агентом?

– Увы, это уже не просто намек. Недавно Ангел Бош объявился в Москве. Причем с паспортом на это же имя.

Малкольм выдержал паузу, вполне достаточную для того, чтобы отследить реакцию подчиненного. И в ожиданиях своих не ошибся.

– Но… в качестве кого он мог появиться здесь? – непростительно занервничал Дэвисон.

– В качестве законопослушного швейцарско-австрийского и швейцарско-канадского бизнесмена, участника того же международного форума бизнесменов, на который явился и наш британец Винн.

– Неожиданно, – задумчиво произнес капитан, даже не пытаясь скрыть свою взволнованность.

– Причем для всех… неожиданно. В том числе и для парней из Европейского отдела ЦРУ.

– Этот тип – один из самых странных и коварных, каких только способна вообразить себе человеческая фантазия.

– Иных отзывов о нем слышать не приходилось.

– Моей персоной он уже интересовался?

– Причем самым беспардонным образом, в стиле сицилийской мафии.

Дэвисон ощутил, как по спине его пробежала ледяная струйка панического страха. Во время своего пребывания в Швейцарии в качестве неофициального референта-адъютанта Даллеса, капитан точно так же панически боялся этого человека. Он почему-то был уверен, что этот подлый серб неминуемо расправится с ним, как расправлялся со многими другими. Благо после капитуляции Германии серб неожиданно передал управление «Горным приютом» своему юристу, а сам куда-то исчез, словно бы растворился. Все, кто только мог, бежали в нейтральную Швейцарию, чтобы спастись и по мере возможности легализоваться, а серб – наоборот, уходил из неё. Да к тому же – в подполье.

Дэвисону – исключительно по делам службы, подчиняясь жесткому приказу, – тоже пришлось покинуть благословенную богом Швейцарию, чтобы познать все прелести растерзанной сражениями Европы. Но таков был приказ. А вот зачем это понадобилось Ангелу Бошу? Кто в принципе способен был в те дни заставить «кровавого серба» уйти из своего альпийского «бункера»? Его, предводителя целого скопища наемных убийц?..

Впрочем, заниматься обстоятельствами исхода и вообще дальнейшей судьбой Боша в те сумбурные времена никакой возможности не представлялось.

– Когда перестаешь бояться, наступает то, чего ты боялся, – непроизвольно как-то произнес он.

– Позвольте? – напрягся Малкольм.

– Любимая поговорка серба Ангела Боша. Изречение какого-то древнего философа, истинный смысл которого начинаю постигать только сейчас. Кажется, я тоже не вовремя перестал бояться, сэр.