Треваньян - Шибуми

– Хм-м. Я понимаю, что вы имеете в виду. Но если бы вы прожили четверть века, получая от старика только жалкие подачки, думаю, вам бы тоже моча ударила в голову. Ну что, пойдем к ним?

На следующее утро после завтрака сэр Уилфред отослал дам и развалился на стуле, допивая последнюю чашку кофе.

– Сегодня утром я разговаривал по телефону со своими шефами. Они решили пойти с вами на соглашение – само собой разумеется, с некоторыми условиями.

– Лучше бы они вели себя поскромнее.

– Во-первых, они хотят, чтобы им дали гарантии, что эта информация никогда больше не будет использована против них.

– Вы и так могли бы заверить их в этом. Вы ведь знаете, что человек, которого вы называете Гномом, всегда уничтожает оригиналы сразу же после проведения операции. На этом основывается его репутация.

– Да, вы правы. На этот счет я могу дать, им полные гарантии. Теперь второе условие. Они потребовали, чтобы я подробно ознакомился с вашим планом и доложил им свое мнение: считаю ли я его абсолютно “герметическим” с точки зрения просачивания информации и уверен ли я, что ваши действия ни в коем случае не потребует прямого вмешательства правительства.

– В этом деле ничто не герметично.

– Прекрасно. В таком случае, оно почти герметично. Боюсь все-таки, что вам придется довериться мне и ознакомить меня с важнейшими деталями ваших каверзных замыслов.

– Некоторые детали я не могу уточнить до тех пор, пока не просмотрю материалы ваших наблюдений за сентябристами. Но в общих чертах я могу обрисовать вам весь план довольно четко.

В течение часа “старые враги” обсудили все предложения Хела и пришли к взаимному соглашению, хотя у сэра Уилфреда остались кое-какие сомнения по поводу потери самолета, поскольку это должен быть “Конкорд”.

– …не так-то легко будет впихнуть куда-нибудь этот чертов драндулет.

– Не моя вина, что самолет оказался именно этим неэкономичным, заражающим атмосферу чудовищем.

– Что верно – то верно.

– Вот так все это будет обстоять, Фред. Если ваши люди хорошо выполнят свою часть работы, трюк должен пройти на высоте, так что у Компании не окажется никаких доказательств того, что вы в этом замешаны. Это наилучший план, который мне удалось выработать, учитывая то, что у меня была всего пара дней на размышление. Ну, что вы на это скажете?

– Я не рискну сообщать моим шефам какие-либо подробности. Они ведь как-никак политики – а значит, на них совершенно невозможно полагаться. Но я доложу, что считаю ваш план вполне достойным сотрудничества.

– Хорошо, Когда я получу данные о наблюдениях за сентябристами?

– Их пришлют сюда сегодня днем с курьером. А знаете, вот что мне пришло в голову, Николай, Принимая во внимание характер вашего плана, я подумал, что вам вообще не обязательно во всем этом участвовать. Мы и сами можем разделаться с этими арабами, а вы могли бы прямо сейчас преспокойно вернуться во Францию.

Хел поднял глаза на сэра Уилфреда и смотрел на него прямо, не отрываясь, безжизненным, ничего не выражающим взглядом. Так прошло не менее десяти секунд. Потом оба они разом рассмеялись.

– Ладно, ладно, – сэр Уилфред помахал рукой, – я ведь только попробовал – вы не можете винить меня за это. Давайте-ка слегка перекусим. Может быть, нам еще удастся немного вздремнуть, до того как прибудут сведения.

– Мне что-то не очень хочется возвращаться в мою комнату.

– О? Неужели девочки уже успели нанести вам визит прошлой ночью?

– О, да, и мне пришлось избавиться от них… поочередно.

– Я всегда говорил – не расходуй сил и не будешь знать желаний.

Сэр Уилфред дремал на своем стуле, пригревшись в последних лучах заходящего солнца. По другую сторону белого металлического столика Хел просматривал информацию о наблюдениях за террористами из ООП.

– Вот оно, – произнес он наконец.

– Что? Хм-м? Оно – это что?

– Я искал что-нибудь подходящее в списке связей и знакомств сентябристов, которые они завели с тех пор, как приехали.

– И что же?

– Два раза они встречались с человеком, который обозначен здесь как “Пилигрим V”. Он работает в службе питания на авиалиниях.

– Неужели? Я совсем не знаком с этим делом. Меня втянули в него насильно, против моей воли – я уже говорил об этом, – когда оказалось, что ты принимаешь в нем непосредственное участие. Ну и что же все это значит насчет службы питания?

– Сентябристы, по всей вероятности, не будут пытаться пронести свое оружие через ваши проверочные устройства. Они ведь не знают, что ваше правительство их покрывает. Таким образом, мне надо была выяснить, как они собираются доставить оружие на борт самолета. Они прибегли к старому, хорошо испытанному методу. Оружие попадет на борт вместе с приготовленными обедами для пассажиров. Тележки с едой никогда не осматривают особенно тщательно. В них можно провезти что угодно.

– Итак, теперь ты знаешь, где они спрячут оружие. Что же дальше?

– Я знаю, куда они придут, чтобы забрать его. Там-то я и буду их поджидать.

– А как же ты сам? Как ты собираешься пронести оружие в самолет, не впутывая во все это нас?

– Я пронесу все, что мне нужно, прямо через контрольный пункт.

– Ах, да! Как это я мог забыть? “Обнаженным – убивать” и все такое. Пронзить человека соломинкой для коктейля. Сколько лет мы мучились, сколько потратили сил и нервов!

Хел закрыл отчет.

– До отправления самолета остается еще два дня. Как мы проведем это время?

– Думаю, мы будем посиживать здесь, сложа руки и поплевывая в потолок. Постараемся держать вас подальше от посторонних глаз.

– Вы подниметесь к себе, чтобы переодеться к обеду?

– Нет, кажется, я вообще не буду сегодня обедать. Мне нужно было последовать вашему примеру и отказаться от отдыха после завтрака. Наверное, весь остаток жизни я так и буду ходить, еле волоча ноги.

Почти все пассажиры уже заняли свои места в самолете; салон был переполнен взрослыми респектабельными людьми, в большинстве своем теми, кто может позволить себе роскошь летать “Конкордом”. Парочки оживленно переговаривались; стюарды и стюардессы склонялись над сидевшими пассажирами, воркуя, точно заботливые нянюшки над своими питомцами; деловые люди интересовались друг у друга, кто чем торгует; молодежь знакомилась, заводя незначительные разговоры ни о чем и обо всем сразу, надеясь таким. образом сойтись поближе, чтобы вновь встретиться в Монреале; чрезвычайно занятые бизнесмены демонстративно утыкали нос в деловые бумаги и документы или, не обращая ни на кого внимания, нажимали на кнопки своих диктофонов; наиболее нервные особи бормотали что-то о том, как они любят летать, и, стараясь держаться как можно независимее и небрежнее, украдкой поглядывали на табличку с информацией о действиях пассажиров в случае аварии.