Джеймс Сигел - Кружным путем

– Пока не знаю, – пробормотала Джоанна.

Пол повернулся к директрисе и улыбнулся. Теперь он был похож на малыша, который рассчитывает получить леденец.

– В конце концов, я поступлю так, как будет лучше девочке и мне. Я буду хорошей матерью, – добавила жена.

Мария вздохнула и потянулась к руке Джоанны. Пол подумал, что таким жестом ободряют собеседника врачи и священники, прежде чем сообщить печальные новости. Вот так его похлопал по руке и сжал плечо священник, когда ему было одиннадцать лет. В тот день умерла его мама.

– Джоанна, – улыбнулась Мария, – я тоже не сомневаюсь, что вы будете хорошей матерью.

Пол не сразу осознал, что они выдержали экзамен.

Испытание позади.

Пол почувствовал, как у него отлегло от сердца, но расслабиться не удалось, потому что Мария произнесла:

– Думаю, настала вам пора познакомиться с дочерью.

Она говорила что-то еще, но Пол больше не слушал.

Голос директрисы растворился в биении его сердца – гулком и тревожно-непостоянном. И еще к нему примешался новый звук: тяжелые шаги, которые медленно, но неукротимо приближались по коридору. Пол ясно ощутил, как по рукам хлынули потоки пота.

Это она?

Шаги стихли, и наступила тишина.

А через мгновение он засек на своем внутреннем радаре другие шаги – они становились громче, яснее и отчетливее и вдруг замерли как будто за самой дверью.

– Понимаю, как вы страшитесь этой первой встречи, – сказала Мария. – Но не стоит тревожиться: она красивая.

До этого Джоанна и Пол получили только черно-белые снимки небольшого размера, очень темные и неприятно размытые.

Дверь медленно отворилась. Потолочный вентилятор не переставал вращаться, но Пол готов был поклясться, что воздух застыл.

В кабинет вошла чернокожая няня, которая прижимала к груди детское ворсистое одеяло. Пол и Джоанна вскочили, но Пол так и не почувствовал под собой ног и стоял, раскачиваясь, словно на ходулях.

Няня медленно потянула верхнюю часть одеяла, обнажив ершик темных волосиков и бездонные черные глаза. Перед Полом предстало существо, похожее на крохотного панка, притягивающая смесь невинности и враждебности.

И он моментально и окончательно влюбился в этого ребенка.

Вспомнил, как впервые увидел Джоанну в набитом усталыми и раздраженными людьми зале аэропорта: поднял скучающие глаза и перед ним возникло видение белокожей и голубоглазой прелестницы, которая о чем-то допытывалась у пытавшегося улизнуть представителя авиакомпании. В ней в равной мере соединялись женственность и бесшабашность, и в груди Пола всколыхнулось чувство, похожее на то, что несколько раз возникало в студенческие годы, когда он пробовал кокаин. Восхитительный, но опасный взрыв неподдельного восторга, грозивший вознести сердце на вершину экстаза или разорвать его.

А может быть, и то и другое сразу.

Няня подала им дочь, и Пол первым протянул к ней руки. И в тот миг, когда прижал девочку к груди, ему показалось, что так было вечно.

Джоанна наклонилась и погладила ее лобик пальцем с безукоризненным маникюром. Девочка растянула крохотный ротик.

– Смотрите, – произнес, ни к кому не обращаясь, Пол, – она нам улыбается.

– Изумительно! – рассмеялась Мария. – Правда, красивая?

– О да! – с готовностью согласился Пол. – Очень красивая.

Кожа дочери отливала бледно-оливковым оттенком. А в темных глазах отражалось полное понимание. Понимание того, что она наконец оказалась дома. Пол посмотрел на Джоанну. Слезы превратили ее глаза в два бледно-голубых озерца.

Мария Консуэло сияла:

– Так и знала, что эта девочка предназначена именно вам. Всегда знала. Вы уже выбрали имя?

– Да, – кивнул Пол. – Джоэль.

Это был сплав имен: Джозеф – дедушка Джоанны с отцовской стороны и Элен – его мать. Оба давно умерли, и по обоим они сильно тосковали, особенно теперь.

– Джоэль, – попробовала Мария звучание на слух и одобрительно кивнула. Имя тоже выдержало испытание.

– Можно мне, дорогой? – Джоанна протянула руки, и Пол осторожно отдал ей ребенка. Девочка была такой трогательно-невесомой и немыслимо хрупкой. Ему стало страшно: вдруг она в любую минуту исчезнет?

Но ничего подобного не случилось.

Джоанна приняла девочку и пустилась ворковать:

– Хорошая Джоэль… Хорошая малышка… Вот твоя мамочка! – Она вложила мизинец ей в ладошку, и девочка вцепилась в ее палец. Образовался маленький круг: Джоанна, Джоэль и Пол. «Ни от кого не зависимый и совершенно самодостаточный», – подумал он.

У этого круга не было ни начала, ни конца. Он был вечен.

На пути из сиротского дома Святой Регины они миновали поле человеческих голов.

Видимо, не стоило воспринимать это как какой-то знак. Но вся беда в том, что любое предзнаменование мы понимаем только после того, как произойдут некоторые последующие события.

Вот Джоанна, прижимающая к груди сонную Джоэль.

Вот Пол, который мысленно бродил по только что открытой земле отцовства.

И вот эти два десятка голов, торчавших из земли.

Головы оказались явно и недвусмысленно живыми: они моргали, разевали рты и поводили глазами сверху вниз и справа налево.

– Hambre, – вздохнул Пабло.

– Что? – переспросил Пол. – Hambre? Что такое hambre? Голод?

Джоанна их тоже заметила и, словно защищая, крепче прижала к груди Джоэль – в одно мгновение в ней проснулся материнский инстинкт.

– Они протестуют, – объяснил Пабло.

Голодная забастовка.

Люди закопали себя на участке боковой незамощенной дороги. То ли двадцать, то ли тридцать человек, молодые мужчины и женщины. Казалось, они сошли с полотна Иеронима Босха [12]– кающиеся грешники, обреченные на вечные муки в третьем круге ада.

– Против чего они протестуют? – спросила Джоанна.

– Против условий, – пожал плечами их провожатый.

– И как долго?.. – начала она.

– Давно, – ответил Пабло. – Пять-шесть недель.

Пожалуй, дольше и не выдержать.

Затем раздался вой сирены.

«Скорая помощь», догадался Пол и тут же увидел фургон с надписью «Ambulancia». Машина свернула на боковую дорогу, но ее проблесковые маячки оставались непроглядно темными. Значит, сирена доносилась откуда-то еще.

Две полицейские машины. «Городская гвардия». Одна подрезала их справа так, что Пабо пришлось резко нажать на тормоза и круто вильнуть в противоположную сторону. Автомобиль замер, чуть не стукнувшись бампером о каменную стену.

Джоэль расплакалась.

И не одна она.

Полицейские пользовались тяжелыми дубинками.

Это походило на игровой автомат в баре, где пластмассовые сурки высовываются из норок, а играющий набирает очки, стукая их по головам. Только в игре зверьки имеют возможность уворачиваться и нырять обратно в ямку.