Данияр Гафаров - Есть только миг… «Зенит»

В этот раз я не стал повторять полностью процедуру погрузки, то есть, не стал применять её в том объёме, что делал раньше. Ведь раньше мне было не доступно отведение взгляда. Я стоял рядом с лайнером, и ждал окончания погрузки багажа. После того, как последняя сумка заняла своё место в багажном отделе самолёта, я остановил время и проник внутрь. Удобно, чёрт. Меня, естественно, никто не видел. То, что меня могли увидеть камеры, я помнил, и поэтому, ожидал окончания погрузки в недоступном для них месте, на всякий случай. Мало ли, кто-то из пассажиров решит заснять видео погрузки багажа, в том числе. Будем аккуратней.

После взлёта самолёта, я собрал себе лежанку из сумок, и прилёг. Хотел покопаться в себе, разобраться, насколько выйдет, с теми возможностями, что мне пока недоступны. Ну как разобраться? Попробовать разобраться. Я отслеживал связи отрезанных от ядра узлов, и пытался сопоставить их функции, путём суммирования всех задействованных этим узлом механизмов, условно говоря. Но у меня пока ничего не выходило. Пробовал разобраться в работе зрения, и на этом примере, разобраться уже с остальными узлами, но и тут меня постигла неудача. Узел, отвечающий за зрение, имел множество связей не только с глазом – механизмом зрения, но и с узлами восприятия, координации, интуиции и многим, многим другим. В общем, на таком примере, ничего не выйдет. Скорей всего, в каждом узле существует свой код, программа, которая и выполняет ту или иную работу. А вот программу-то как раз, я и не могу знать. Она скрыта от меня. Я вижу только сам узел. Препарировать его мне не доступно. Да и боязно. А ну как, что натворю в себе.

Моё одиночество, в какой-то момент, было нарушено человеком, который вошёл в грузовой отсек. Я остановил время, и быстренько разобрал свою лежанку. Пустив время в нормальное русло, я включил отвод глаз, и стал наблюдать за вторженцем. Тот, осветив всё вокруг фонариком, двинулся в глубину отсека. Где-то на середине он остановился, и посветил себе под ноги. Присел, вытащил перочинный нож, и стал отдирать покрытие пола. Это у него вышло очень легко. Даже треска не было. Скорей всего, там изначально было к этому всё подготовлено. Становится всё интересней и интересней. Что он делает, и кто это? То, что это не член экипажа, ясно как день. Обычный пассажир, одет в штатское. Но вот то, чем он занимается, заставляет задуматься. Между тем, он уже отодрал покрытие и поднял люк где-то пятьдесят на пятьдесят сантиметров. Наклонившись, он стал освещать содержимое тайника фонариком. Я тоже решил посмотреть, что он там ищет и приблизился к нему осторожно. Посмотрев вниз – я обомлел. Там была бомба. Да не простая. Это был маленький, тактический ядерный чемоданчик. Не знаю какой мощности, но судя по виду – одна, две килотонны. Может больше, а может меньше, не суть. Главное, что это была ядерная бомба со светящимся дисплеем под крышкой чемоданчика. То, что это ядерный заряд, я понял, осмотрев его в режиме ЭМИ. Из нутра этого чемоданчика пробивалось излучение. Да не такое как радиоволны, а гораздо интенсивнее. Корпус чемоданчика блокировал его, но какая-то часть всё же проходила во вне.

Убедившись, что чемоданчик на месте, и он в порядке, этот субъект связался с кем-то по рации и сообщил, что можно начинать, и самолёт резко накренился, меняя курс. Когда курс выправился, я понял, что мы возвращаемся назад. Значит, взорвать этот заряд, они хотят в России. Эх, говорили мне, не светись, не подстёгивай события. Но совершиться такому сценарию я просто не мог. Как я потом хотя бы себе в глаза смотреть буду? Да и вообще, смотреть-то уже и не придётся. Покинуть самолёт я не смогу. А как они собирались это сделать? Ведь не смертники здесь собрались. Такие люди собой жертвовать не любят. Кем другим – пожалуйста, а свою жизнь они ценят очень высоко. Вот и ещё один повод перестать рефлексировать перед срывом задания. И почему мне так “везёт”? Это ж надо было так подгадать, чтобы попасть именно на этот рейс. А с другой стороны, если бы я не попал на него, то могло бы случиться страшное. Так что, всё правильно. Создаётся такое чувство иногда, что меня кто-то ведёт по жизни, направляет в ту или иную сторону. Может это и так. Сомневаюсь я, что мы знаем очень много о своей вселенной, и о том, кто кроме нас населяет её.

Пока он не ввёл время срабатывания таймера, я слегка ударил его по голове, а когда он упал без чувств, быстренько его связал. Руки ему я связал за спиной, его же ремнём, а ноги связал отчекрыженной верёвкой, которая свешивалась с закреплённого багажа. Проверил его на наличие опасных предметов, освободил от керамического пистолета, надо же, даже такие девайсы научились делать, выпотрошил все карманы. Это оказался гражданин США, Майкл Винс, судя по паспорту. Вряд ли это настоящее имя. А мне и не важно. Мне с ним детей не крестить, мне от него нужна информация о том, что он делал и как собирался покинуть самолёт. Скорей всего, лайнер захвачен, и сейчас в салоне находятся “боевики”, а в кабине пилота уже поменялась власть.

Приведя его в чувство, я заклеил ему рот скотчем, который вожу с собой, на всякий случай. Очень полезная штука. Много приспособ можно сотворить при его помощи. Всегда с собой его ношу. Вот и в этот раз он мне пригодился.

Пришедший в себя субъект, так пока его буду звать, дёрнулся, но почувствовав, что связан по рукам и ногам, беспомощно откинулся на спину, гневно сверля меня взглядом. Ну-ну, посверли мне тут.

– У меня очень мало времени, – стал пояснять я ему ситуацию, – поэтому, я сначала тебя подготовлю, что бы ты понял, что деваться тебе некуда, а надо просто отвечать на мои вопросы, честно и быстро. Не задумываясь. Так что, не обессудь. – Сказал я, и попробовал новый способ развязать язык. Давно хотел опробовать его, да всё никак подходящий материал не попадался. Давно, это когда я очнулся после болезни. А способ очень простой. Я хотел попробовать воздействие своего луча из пальца на нервные узлы. На сколько это эффективней членовредительства. Способ оказался очень эффективным. Мне хватило всего двадцати секунд, после чего, субъект был готов рассказать даже, когда его зачали и в каких обстоятельствах. Я вонзал свой луч в нервный узел и вращал его в нём, а он извивался и закатывал глаза. если бы рот был открыт, то он докричался бы даже до кабины лайнера. Обгадился он на первых же секундах пытки. Воняло от него страшно. Но что поделать, приходилось терпеть. Это обратная сторона эффективности потрошения.

Через двадцать секунд пыток, увидев, что клиент хочет что-то сказать, я отодрал у него ото рта скотч, предупредив перед этим, чтобы, не кричал, и спросил:

– Ну что, будем говорить, или в героя поиграем? – Увидев, что он очень энергично закивал головой, предупредил. – Только смотри, я вижу, когда мне человек врёт и, если не хочешь тронуться умом от боли, отвечай честно. – И когда он был согласен с моими условиями, я спросил. – Кто ты?