Стивен Хантер - Второй Саладин

– Это смешно, – заявил Уолли. – Так ты идешь со мной или нет?

– Ох, Уолли.

– Быстро же ты запела по-другому. Ну и черт с тобой, и с твоим чокнутым дружком тоже. Два сапога пара. Счастливо оставаться.

Он уселся в машину и рванул с места – только шины взвизгнули.

– Джоанна, – повторил Чарди.

– Не подходи, Пол. Не подходи, я сказала. Только тебя мне еще не хватало для полного счастья.

Он смотрел, как она идет по залитой светом фонарей площадке.

– Джоанна. Пожалуйста.

– Пол. – Она обернулась. – Уходи. Не приближайся ко мне. Я позову полицию. Клянусь, я это сделаю.

– Джоанна. Улу Бег объявился.

Они сидели в ее «фольксвагене» неподалеку от парка. За деревьями виднелись безлюдная детская площадка и баскетбольное поле, пустое и темное. Чарди пил пиво из банки – он велел Джоанне заехать в какой-нибудь магазин, и она безмолвно подчинилась, – это была уже третья за двадцать пять минут. Машина время от времени пощелкивала, и ему вдруг подумалось, что эта типично американская ситуация – тихая ночь, машина, женщина на соседнем сиденье, парк неподалеку – для него нечто столь же чуждое, как какой-нибудь филиппинский брачный ритуал. После долгого молчания она вдруг сказала:

– Ты работаешь на них, так ведь?

– Да. Временно.

– Я думала, тебя уволили.

– Так оно и было. Теперь я снова им понадобился.

– В том письме ты утверждал, что никогда больше не станешь на них работать. Ты писал, что с этим покончено. Опять солгал?

– Нет. Я вернулся, потому что у меня, похоже, не было выбора.

– Из-за курда?

– Да.

– Не поздновато ли ты решил отдать свой должок?

– Может, и поздновато. Не знаю. Увидим, да?

– Как ты можешь? Работать на них? Как тебе не противно?

– Если бы я не согласился, на моем месте сейчас сидел бы кто-нибудь другой. Только ему было бы наплевать на тебя. И на Улу Бега. Эти люди из службы безопасности не знают жалости. Им нужна его голова.

– Чего ты хочешь от меня?

– Они считают, что он появится у тебя, потому что больше ему идти некуда. Во всяком случае, так они говорят. Что у них на уме, мне неизвестно. Но такова официальная версия. Поэтому я здесь – чтобы заручиться твоей помощью.

– Было время, когда я готова была тебя убить. Даже думала об этом. Представляла, как прилечу к тебе в Чикаго, подойду к твоей двери, постучу, а когда ты откроешь – выстрелю. Прямо в лицо.

– Мне жаль, что ты так сильно меня ненавидишь.

– Ты был частью всего этого.

– Я никогда не…

– Пол, ты лжешь. Это у тебя в крови. На этом стоит твоя жизнь. Я собрала кое-какие сведения о твоих работодателях. Они учат лгать не задумываясь. Ты можешь делать это легко и непринужденно, как будто о погоде разговариваешь.

– В управлении точно такие же люди, как и везде. В любом случае, я никогда не лгал тебе. Ложь – удел высших уровней. У них есть специалисты.

Он прикончил банку и сунул руку в рюкзак за новой. Надо было брать сразу дюжину. Пол вскрыл крышку и сделал большой глоток.

– За эти семь лет, – произнес он наконец, – не было, наверное, ни одной ночи, чтобы я не думал о тебе и не проклинал то, что произошло между нами. Это не ложь. Но если ты любишь его – а я думаю, что любишь, и думаю, что иначе и быть не могло, – то ты должна помочь мне. Иначе ему конец.

– Не разыгрывай благородство, Пол.

– А ты не разыгрывай оскорбленную гордость, Джоанна. Пока ты тут нянчишься со своими обидами, он схлопочет себе пулю в лоб.

– Пол, я тоже лгала. Я говорила, что люблю тебя. Так вот, я никогда тебя не любила.

– Как скажешь. Не любила, так не любила.

– Я любила твой образ. Потому что ты сражался на стороне курдов, а курдам нужны были бойцы.

– Да.

– Меня так завораживала сила. Она казалась мне тайной за семью печатями.

– Никакая это не тайна.

– Ты хоть знаешь, что произошло с нами? После твоего загадочного исчезновения?

– Да.

– Вранье! – сорвалась на крик она. – Черт побери, это вранье. Опять. Снова вранье. Ничего ты не знаешь. И никто не знает, кроме…

– Мне рассказал один русский. Ты его не знаешь.

– А подробности?

– Нет. Этот русский в подробности не вникает. Он слишком большая шишка, чтобы забивать себе голову подробностями. Он назвал только цифры.

– Так вот, мне кажется важным, чтобы ты узнал подробности. Чтобы они всегда хранились в той бесчувственной штуке, которую ты зовешь мозгом.

В темноте Джоанна казалась прекрасной, живая и настоящая, после того, как он так долго грезил о ней. Он изнемогал. Он хотел ее, хотел, чтобы она любила или хотя бы уважала его. Между ними пролегла огромная пропасть.

– Идем.

Она вышла из машины.

Пол последовал за ней. Они перешли улицу и очутились перед большим темным зданием. Джоанна провела его в вестибюль, потом отперла вторую дверь, и они поднялись на три лестничных пролета. На каком-то этаже играла музыка. Они свернули в короткий коридорчик. Она открыла дверь в свою квартиру.

– Присаживайся. Снимай куртку. Устраивайся поудобнее, – холодно велела Джоанна.

Он присел на кушетку. Квартира была с высокими потолками, большими старыми окнами, а скромная обстановка состояла из книг, растений в кадках и странных, угловатых предметов мебели. Она производила впечатление белизны и холода. Джоанна подошла к столу и вернулась с толстой кипой бумаг.

– Вот, – сказала она. – Мои мемуары. Лилиан Хеллман [17] Лилиан Хеллман (1905–1984) – американская писательница, известная своими левыми взглядами. из меня не вышло, но это, по крайней мере, правда.

Она проглядела растрепанную рукопись и выудила несколько листков.

– Это последняя глава. Я хочу, чтобы ты ее прочитал.

Чарди взял у нее бумаги и взглянул на первую страницу. Она была озаглавлена совсем просто: «Naman».

– Ты не засек их разговор? – спросил в фургоне Ланахан, разглядывая темнеющее старое здание.

– Я не мог, Майлз.

В тоне кудесника из техотдела послышалось раздражение: ему, такому опытному работнику, приходится демонстрировать уважение этому зеленому юнцу Ланахану.

– Йост не дал бы разрешения. Стоит только попасться на таких вещах, неприятностей потом не оберешься.

– Не знаю, как тогда, по его мнению, мы должны добиться результатов, если приходится выбирать средства, – язвительно заметил Майлз. – А что остальные подразделения? Их привлекли? Можно с ними связаться?

– Они поблизости, Майлз. По крайней мере, должны быть. Чарди у нас под колпаком. Но я решил, что нам здесь, в фургоне, радиосвязь не нужна. Мы знали, что будем вести Чарди. Готов поручиться, если бы ты прогулялся немного по улице, то увидел бы их.

– Лишь бы Чарди их не засек, – заметил Майлз.

– Не засечет. Там ребята что надо, из бывших полицейских, частных детективов. Я делаю все в точности так, как говорит Йост. Говорит Йост вести Чарди на поводке, значит, Чарди идет на поводке. Если Йост этого хочет, это он и получит.