Сергей Трифонов - Полет Пустельги

Было ровно семнадцать часов по берлинскому времени. К Кирпиченко и Савельеву подошел капитан Химин с двумя бойцами и доложил:

– Там, – он указал рукой направо, – в воронке какие-то обгоревшие трупы.

В этот же момент оперативники вывели во двор двух мужчин. Лейтенент Сизова представила одного плотного, невысокого роста, одетого в черный комбинезон, как техника гаража рейхсканцелярии Карла Шнайдера. Другой, что повыше и помоложе, в офицерском кителе без погон, Вильгельм Ланге, служил поваром столовой имперской канцелярии.

Все вместе придвинулись к воронке, где бойцы откапывали найденные трупы. Их разместили на большом куске брезента, принесенного из бункера. Истопник, Шнайдер и Ланге в один голос заявили, что это труппы рейхсминистра пропаганды Йозефа Геббельса и его супруги Магды.

Трупы хотя и обгорели, но сожжены не были. Под сильнейшим огнем советской артиллерии солдаты, которым было поручено кремировать одного из вождей Рейха и его жену, видимо, посчитали, что нужно хоть свою жизнь сохранить, поэтому приказ исполнили не до конца. Рядом нашли золотой нацистский значок Магды Геббельс и золотой портсигар с гравировкой подписи Гитлера.

– Это точно они. Господа офицеры! Видите, как ступня правой ноги у него скрючена, а сама нога гораздо короче другой. Это точно Геббельс. Недаром его за глаза называли «Колченогий соловей». А это фрау Магда. Это все могут признать, – уверял повар Ланге.

Примерно через час провели экспертизу опознания трупов. Акт об обнаружении и опознании одного из главных нацистских преступников и его жены, подписанный офицерами военной контрразведки и немецкими свидетелями, был тут же направлен с нарочным полковнику Грабину. Вскоре акт лежал на столе у маршала Жукова, а к полуночи с его содержанием ознакомился Сталин.

Воспоминания счастливого человека

Летнее наступление 1917 года началось канонадой тысяч германских тяжелых орудий. Земля ходила ходуном за многие километры от фронта. В тыл непрерывным потоком потянулись санитарные машины и повозки, колонны пленных французов и англичан. В сторону фронта серыми колыхающимися волнами двигались пехотные дивизии, ползли транспорты со снарядами, минами, гранатами и патронами. Поднимая пыль на многие километры, скакали полки баварских, бранденбургских, померанских, саксонских, ганноверских, прусских гусар, улан, драгун и конных егерей.

Вечером начался дождь. Командир собрал всех летчиков в своем кабинете, зачитал приказ о наступлении и выдал всем предписания на следующий день. Он предупредил:

– Господа! Дельце предстоит жаркое. Нашу эскадрилью включили в состав авиаотряда, приданного 6-й армии. Летать будем много. Необходимо соблюдать все меры предосторожности. Имейте в виду, более пяти тысяч стволов нашей артиллерии сосредоточены на сравнительно коротком участке фронта. При полете на малых высотах следует опасаться ударной волны от залпов орудий. Кроме того, противник имеет подавляющее превосходство в воздухе и очень плотную зенитно-артиллерийскую защиту. Никакой отсебятины не пороть. Строго выполнять полетное задание и возвращаться на базу. Это особенно касается фельдфебеля Баура. Да, кстати, Баур, поздравляем вас. Вам присвоено звание обер-фельдфебеля. – Командир встал, пожал мне руку и вручил новенькие погоны. Мне было очень приятно.

Вечер мы продолжили в казино пехотного полка, расположенного неподалеку от нашей базы. Полк после двухмесячного нахождения на передовой и больших потерь был выведен на переформирование. Я случайно познакомился с унтер-офицерами полка – моими земляками, и они пригласили меня на кружечку пива. Я пришел с друзьями-летчиками. Мы фактически не пили. Ведь завтра полеты. Но пехотинцы отрывались на всю катушку.

От них мы услышали такое, во что, на первых порах, и поверить было трудно. Мы узнали, что германская армия держит фронт во Франции ценой колоссальных людских потерь. Боеприпасов пока достаточно, но в окопах все больше мальчиков, вчерашних школьников. Французы и англичане превосходят нас в количестве артиллерии и пехоты. Житья нет от бомбардировщиков (это мы и так знали). Страшнее всего газовые атаки и снаряды, начиненные ипритом. Десятки тысяч отравленных – это уже не жильцы. Вылечить их нельзя, так как у них сгорели легкие, и они умирали в страшных муках.

Плохо с обмундированием и обувью. Я только теперь заметил на земляках старую, заштопанную форму. Совсем плохо с питанием. От брюквенного ассортимента на завтрак, обед и ужин нет сил таскать ранец, винтовку и тяжелую стальную каску. А ведь еще и в атаку ходить надо, и окопы рыть, и постоянно чинить блиндажи, разрушаемые артиллерийским огнем противника. Хлеб и остывшую кашу с салом в окопах воспринимали как блаженство. Французы и англичане и обмундированы лучше, и питание у них не в пример нашему. В их окопах наши солдаты в достатке находят мясные консервы, белый хлеб, шоколад, конфеты, сгущенное молоко, коньяк, ром и виски, хорошие сигареты и сигары. Одолели вши. Но моральный дух немецкого солдата пока высок. Хотя подрывные элементы и пытаются разложить армию разговорами о мире, республике, равенстве и братстве.

Эта встреча оставила тяжелый душевный осадок. Оказывается, мы в авиации ничего не знаем о положении на фронте, хотя сами находимся практически на передовой и тоже несем тяжелые потери. Наши фронтовые условия совершенно иные. Мы квартируем в благоустроенном жилье французов. Спим на чистом белье. Отлично обмундированы и экипированы. На нашем столе не переводится мясо, шпик, колбасы, сыры, овощи и фрукты, шоколад. Мы не знаем, что такое голод, грязь и вши. Единственный наш бич – холод во время полетов. Кабины-то наших самолетов открытые. Но и здесь нас берегут. Летному составу выдают теплые летные меховые комбинезоны и сапоги на меху, утепленные шлемы и перчатки. Господи, подумал я. Как же я тебе благодарен за твою помощь в моем стремлении стать летчиком. Иначе гнить бы мне в окопах, да со вшами встречать ядовитые французские туманы.

Утром еще засветло мы с моим наблюдателем поднялись в воздух и пошли к линии фронта. Стоял густой туман. Мы ничего не видели, что творится внизу. Только примерно через час туман стал рассеиваться, и можно было рассмотреть, как германские войска выдвигались вперед и занимали исходные позиции для наступления. На линии французской обороны никого не было видно. По всей видимости, огонь германской артиллерии загнал противника в траншеи.

Более часа мы кружили над линией фронта и наблюдали прорыв наших пехотных и кавалерийских частей. Впервые я увидел в наступлении и новое чудо кайзеровской армии – танки. Десяток железных монстров перевалил окопы французов и медленно пополз к ним в тыл. Сверху они казались нам стадом огромных серых слонов. Мы тоже повернули в тыл противника и почти сразу обнаружили длинные колонны войск, двигавшиеся к фронту. Мы решили их атаковать.