Якубов Александрович - Убить Бин Ладена

Позже стало известно, в том числе и из многочисленных газетных публикаций, что Медин Каплун мудрствовать не стал, а по-простому, как барана, прирезал старика, едва тот переступил порог дома, где они встречались. Полиция своего шанса не упустила, террорист был арестован.

В те дни он почти не думал о прилипчивом попутчике и соглядатае Салехе. Забот и без него хватало. Нужно было объяснить причины своего внезапного отъезда и он сослался на слежку со стороны немецких спецслужб. Благо арест Каплуна никого особо не огорчил, да и время выдалось горячее – возникла необходимость срочно отправляться в Афганистан, основные события развивались там. Салеха он, собственно, с тех пор ни разу не встречал. Он даже не дал себе труда, за что теперь корил себя, узнать, как сложилась дальнейшая судьба попутчика. Одним словом, поступил крайне неосмотрительно и легкомысленно, а такие ошибки, как правило, впоследствии непременно дают о себе знать и возвращаются бумерангом. И вот теперь тот уже не просит, а требует разъяснений. Как же он мог так непростительно выпустить его из виду, за все прошедшие годы ни разу не поинтересоваться, куда тот исчез. Ведь даже в те годы было ясно, что Салех не простой боевик, а человек, обличенный доверием и занимающий в структуре террористических организаций определенное место.

Да и сейчас, разве открылся он ему полностью? Все это показушное почтение, напускное самоуничижение – не более, чем маска. Вон как он подошел к тем людям, с которыми знакомил Рахмана. Даже походка изменилась, стала твердой и решительной. И во взгляде никакого подобострастия. Да он просто разыгрывал перед Рахманом спектакль. И завершился первый акт игры тем, что Салех-Азамат потребовал отчета от «уважаемого брата» Рахмана. Да и как можно поверить в небылицу, что сидящие в Гуантанамо боевики лишь мирятся с его присутствием из уважения к шейху Йохийя у. Да сам шейх ибн Халид и на пушечный выстрел не подпустил бы к себе абы кого. И присутствие Салеха-Азамата в тюрьме продлится ровно столько, сколько это понадобится лидерам Аль-Кайды, стало быть, по крайней мере, до суда над шейхом.

Надо все продумать самым тщательным образом, Любое неверное слово, даже жест могут стать непоправимым. А сколько у него времени? Может быть, Азамат уже на вечерней прогулке вернется к давешнему разговору. А можно ли вообще не ходить на прогулку? Нет, это, пожалуй, не вариант, и сразу вызовет подозрение. Значит, времени на долгие размышления нет. Он даже исчезнуть отсюда не может. Связной появится только через неделю. Да если бы и смог, то тем самым сорвал задание и расшифровал бы себя уже полностью. Нет, надо срочно создать убедительную легенду, и она должна быть настолько правдоподобной и вместе с тем неожиданной, чтобы Азамат поверил в нее сразу.

И все же… Что нынешнему Рахану известно о нынешнем же Азамате? Если вдуматься, не так уж мало. Для администрации тюрьмы – он заблудшая овечка, попавшая в Гуантанамо, скорее всего, либо по ошибке, либо, в крайнем случае, за какую-то мелкую провинность, типа распространения листовок или проповедь в мечети. Для обитателей же лагеря он фигура куда более значимая и его контакты с шейхом Йохийя ибн Халидом говорят сами за себя. И этой своей особой ролью он не упиваться не может. Чувство собственной значимости возвышает его в собственных же глазах. Не зря он столь жестко потребовал от Рахмана объяснений. Но оправдываться перед таким человеком – значит заранее потерпеть поражение. Если даже он поверит в придуманную историю, то все равно сделает вид, что Рахман остается у него под подозрением и тогда предпримет попытки для шантажа, постарается сделать так, чтобы новичок попал в полную от него зависимость. Нет, этот вариант никуда не годится. Нужно придумать что-то принципиально иное. Следует припомнить, каким Салех показался ему тогда, во время давней поездки в Германию. Что главное в его характере. Пожалуй, коварство. Но коварные люди, как известно, по большей части трусливы, ибо взаимного коварства ждут всегда – сие суть их мировоззрения, превратившегося в характер. Стало быть, нужно сыграть на этой струнке. Как любили говаривать на родине его детства: боится, значит уважает. Запугать? Но чем? Взаимным подозрением! Кому Азамат поверит здесь, в Гуантанамо, сразу и безоговорочно? Конечно же, шейху Йохийя. Ввести его в игру, ввести так, чтобы шейх и сам толком не понял, чего от него хотят. Особенно теперь, когда ему некогда разбираться в чужих подозрениях – у самого, что называется, земля под ногами горит.

О той истории с Медином Каплуном Шейх не знать не может, но если и помнит о ней, то что-то туманное, поскольку в те времена был слишком далек от того, что происходило в Германии. Пожалуй, это вариант. Теперь стоило продумать линию поведения, вернее даже – и стратегию, и тактику общения с Азаматом.

Вечером старинные «друзья» встретились вновь. Азамат катал меж ног все тот же неизменный мяч и Рахман мысленно оценил эту нехитрую уловку беспечности. Срабатывает внешне безупречно: никакими тяжкими мыслями человек не отягощен, знай себе, мячик катает. Однако первая же произнесенная им фраза никак не соответствовала внешней беспечности. Куда девался утренний почтительный, согнувшийся в поклоне Салех. Ни тебе «уважаемый господин», ни «дорогой брат».

– Я жду объяснений. Немедленно, – произнес Азамат ледяным тоном, едва они поравнялись.

Лениво пожевывая заранее припасенную соломинку тростника, Рахман поднял на собеседника глаза и равнодушно переспросил: «А, вы все о том же? – и, добавив в голос металла, осведомился, – а с чего вы, собственно, взяли, что именно я должен давать вам какие-то объяснения? Я – вам, а не вы – мне. Один русский полководец как-то сказал, что лучший способ обороны – это нападение. Вы, сдается мне, неплохо знаете это высказывание.

– О чем вы? – Похоже, сбитый с толку, пробормотал Азамат.

– Ах, о чем? – иронично осведомился Рахман. – Ну что ж, отвечу. У нас с вами нет времени на долгие объяснения. События здесь могут измениться в любой момент. Так что я перейду сразу к делу. Направляя меня сюда, один чрезвычайно влиятельный в наших кругах Хаким (с арабского буквально – мудрец – авт.), имени которого вам знать не полагается, предупредил, что здесь я встречу предателя, который обманом вошел в доверие к шейху Йохийя. Он даже обрисовал мне человека, внешне напоминающего вас. Может быть, не совсем точно, но очень похожего. Я получил совершенно определенное задание устранить этого человека. Устранить даже в том случае, если у меня в отношении к нему появятся просто сомнения. Не уверенность в предательстве, а достаточно даже сомнения, – повторил он и, не сводя сверлящего взгляда, спросил.– Вы понимаете, что я вам сейчас сказал. – Достаточно простого сомнения! И вы еще толкуете о каких-то объяснениях с моей стороны. Ловко, ловко, ничего не скажешь. Признаться, я бы принял вашу выходку за смелое отчаяние, но уж больно вы неискренни в своих требованиях.