Дэниел Сильва - Мастер убийств

Она сидела на террасе и, опершись о перила, наблюдала за тем, как садилось в море солнце. Дувший с моря легкий бриз играл прядками ее черных волос. Она носила широкую белую блузку и черные очки в том стиле, который предпочитает женщина, если не хочет, чтобы ее узнали.

Габриель стоял на пляже и ждал, когда она его заметит. Так в скором времени и случилось. Ведь ее учил сам Ари Шамрон, а все без исключения ученики великого Шамрона обязательно задержали бы взгляд на силуэте человека напротив их дома.

Когда она наконец его увидела, на ее губах появилась улыбка, которая, впрочем, в следующий момент растаяла. Она подняла руку и приветствовала его осторожным движением человека, сжигаемого тайным внутренним огнем. Габриель опустил голову и медленным шагом двинулся к дому.

Они пили на террасе ледяное белое вино и болтали обо всяких пустяках, старательно избегая самой животрепещущей темы: последней операции и всего того, что с ней было связано. Габриель поведал ей о своем путешествии. Жаклин сказала, что с удовольствием бы к нему присоединилась, но потом извинилась за свои слова. Сказала, что не имела права этого говорить.

— Итак, зачем ты приехал сюда после всех этих недель, Габриель? Ты ничего не делаешь просто так, без причины.

Он сказал, что ему необходимо узнать, как интерпретировал это дело Тарик, когда разговаривал с ней по пути от канадской границы к Нью-Йорку. Она стала пересказывать ему версию Тарика, поглядывая время от времени в сторону моря, где на волнах лежали отблески взошедшей на небо луны. Габриель слушал очень внимательно, вопросов не задавал и никак иначе от рассказа ее не отвлекал. Когда она закончила, он в который уже раз попытался представить себе картину происшедшего в целом, но ему никак не удавалось втиснуть некоторые элементы этой головоломки в отведенные им места. С точки зрения Габриеля, это походило на незавершенную живописную работу или серию нотных комбинаций, которые упорно не хотели выстраиваться в законченное музыкальное произведение. Жаклин предложила Габриелю остаться на обед, но он ей солгал: сказал, что в Иерусалиме его ждут неотложные дела.

— Ари сказал, что ты хочешь уехать из страны. У тебя есть какие-то определенные планы?

— В Англии меня дожидается господин по имени Вичеллио.

— Ты уверен, что можешь вернуться в Англию, не подвергая себя риску?

— Ничего со мной не случится. А какие планы у тебя?

— Моя биография благодаря усилиям телевизионщиков и газетчиков стала достоянием широкой публики во всем мире. Я никогда не смогу вернуться к прежней жизни. У меня нет выбора — мне придется остаться здесь.

— Мне очень жаль, что я впутал тебя в это дело, Жаклин. Надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня.

— Простить тебя? Все наоборот, Габриель. Это я должна тебя благодарить. Я получила от этой несколько затянувшейся поездки все, что хотела. — Секунду поколебавшись, она добавила: — Ну, почти все.

Она проводила его до пляжа, где он оставил свою машину. На прощание он нежно поцеловал ее в губы и коснулся кончиками пальцев ее волос. Потом повернулся и пошел к машине. Внезапно остановился и бросил в ее сторону взгляд через плечо, но ее на прежнем месте уже не было.

Габриель проголодался, поэтому сразу в Иерусалим не поехал — решил завернуть в Тель-Авив пообедать. Припарковав машину на Бальфур-стрит, он зашагал в сторону улицы Шенкин-стрит, миновав по пути несколько кафе в модернистском духе и авангардистских магазинов. Хотя шел он по улице Тель-Авива, мысли его были далеко — он вспоминал рю Сен-Дени в Монреале. Неожиданно у него возникло ощущение, что за ним следят. Ничего из ряда вон — просто когда слишком часто выхватываешь взглядом из толпы одно и то же лицо и шляпу, невольно приходишь к такому выводу.

Купив в киоске при входе газету, Габриель зашел в ресторан и присел за один из расставленных на тротуаре круглых столиков. Вечер был теплый, тротуары заполнены людьми. Габриель заказал фалафель и кружку пива, открыл газету и прочитал сенсационную заметку на первой странице:

«Исчез Бенджамин Стоун, известный предприниматель и издатель. Существует вероятность, что он утонул. Представители местных властей полагают, что Стоун свалился за борт, когда его роскошная яхта проходила ночью мимо острова Сен-Мартен в Карибском море».

Габриель закрыл газету.

«Как поживает Бенджамин Стоун?»

«Расслабляется в Карибском море на борту своей яхты».

Подошел официант и принес заказ. Габриель сложил газету и положил на сиденье стоявшего рядом свободного стула. Потом поднял глаза и заметил стоявшего на тротуаре мужчину: черноволосого, стройного, очень привлекательного, с белокурой девушкой-израильтянкой под руку. Габриель положил вилку и, отбросив всякую конспирацию, уставился на парня во все глаза.

Это мог быть только Юсеф эль-Тауфики — и никто другой.

Габриель положил на стол деньги, вышел из ресторана и минут тридцать шел за Юсефом. По Шенкин, по Алленбай, вниз по Променаду. Рассматривая лицо человека в полумраке, можно обмануться, но иногда его походка бывает столь же неповторимой и уникальной, как отпечатки пальцев. В Лондоне Габриель ходил за Юсефом неделями, и его походка навечно отпечаталась у него в мозгу. Изгиб бедер. Линия спины. Осторожные, кошачьи движения. Казалось, этот человек всю дорогу шел, опираясь на переднюю часть стопы — словно боксер, готовящийся нанести удар.

Габриель попытался вспомнить, левша Юсеф или нет, представил, как он стоит в трусах у окна своей квартиры, с массивными серебристыми часами на левой руке. Все ясно: рабочая рука у него — правая. Если бы он обучался в академии, можно было бы с уверенностью сказать, что оружие он носит на левом бедре.

Габриель ускорил шаг, стараясь сократить отделявшее их друг от друга расстояние, и вытащил из-за пояса «беретту». Приблизившись, он ткнул его стволом в поясницу, быстрым, неуловимым движением запустил руку ему под куртку и вытащил пистолет, торчавший из кобуры на левом бедре.

Юсеф начал поворачиваться.

Габриель снова ткнул его стволом «беретты» в поясницу — сильнее, чем прежде.

— Не делай опасных движений, не то всажу пулю в позвоночник. Пойдешь дальше как ни в чем не бывало. — Габриель заговорил с ним на иврите. Юсеф стоял как столб. — Скажи своей девице, чтобы прогулялась.

Юсеф наклонился к своей спутнице, что-то зашептал, после чего девушка быстро отошла в сторону.

— Шагай, — скомандовал Габриель.

— Куда?

— Вниз, к пляжу.

Они пересекли Променад. Юсеф шел впереди, за ним, очень близко, Габриель. Ствол «беретты» упирался парню в почки. Спустившись по каменным ступеням, они вышли на пляж и шли по нему, пока не поблекли огни Променада.