Эльчин Гасанов - Вербовка

…Я?! Почему это? – его брови полетели на лоб.

– Да потому что ты армянин.

– И это равносильно счастью?

– Конечно! Конечно равносильно. У вас, у армян, сильная диаспора, мощное лобби. Вы сильны! Поэтому вы нас победили в войне.

– Да нам помогла Россия. К тому же, еще не все точки над 'и' проставлены.

– Слышь, не пизди а! Россия, точки над ''и'' (передразнивая)…

Каждому кто-то помогает. Если б войну выиграли бы мы, то армяне орали бы, что азербайджанцам помогла Турция. Но дело вовсе ни в этом.

Суть в том, что мы – азербайджанцы, действительно долбайобы, тупорылые ослы, ебанаты, остолопы, олухи козлиные, ибо только такие как мы могли бы проиграть вам, армянам.

Вот расскажу пример. Я знаю одну супружескую пару: муж да жена.

Мужа звать Эмин, жену – Мая.

Вот этот Эммин – мой очень дальний родственник, так сказать родственник через 33 пизды.

Это существо очень и очень нелицеприятное, несерьезное, нехорошее и некачественное.

Настоящий болван и идиот. Короче говоря, дурак, одним словом.

А жена его, эта Мая, один момент мне показалась довольно неплохой культурной женщиной. Но однажды она совершила такой дешевый поступок, что я охнул от изумления, я разочаровался в ней.

В ответ на это мне шепнули на ухо:

– Рустам, а что ты удивляешься? Эта Мая вышла замуж за Эммина, понимаешь, за ЭМИНА?!

Как ты думаешь – спрашивают они меня – нормальный человек ляжет в постель с Эмином? Или просто свяжет свою судьбу с ним?

Разумеется, что нет! Вот и делай выводы.

– Я это запомнил, Вочкос, – говорю я удивленному армянину. -

Нормальный народ не проиграл бы армянам. Он проиграл бы американцам, англичанам, туркам в конце концов. Но не армянам!

Значит, что-то у нас не в порядке, какой то брак у нас в генетике.

Поэтому, получай сука!

Я схватил его за ухо, и чуть оторвав, ударил ему под глаз. Он чуть вскрикнул, и схватился за глаз. Я поймал его за челюсти, оголил его физиономию и плюнул ему в лицо.

Потом два раза локтем стукнул его в грудь, и еще раз шмякнул его кулаком под ухо.

Вижу что, с его лица пошла кровь, и капает она на мое сиденье.

– На, сука, на, на! А теперь пошел на хуй отсюда, недоебанный армянин!

Придя на работу, я тотчас же написал рапорт на исключение агента

'Вочкос' с агентурного аппарат.

Как решит это руководство, я не знаю. Может назначат контрольную встречу, и там этот армянин все им расскажет? Не знаю.

Мне уже все по фигу. Я скоро увольняюсь.

Люблю я ''Арменикед'', это хороший район Баку. Как в Кисловодске, тихо, без ветра.

Кругом парки. И вот, иду значит мимо парка Орджоникидзе, глянь! – передо мной остановил черный ДЖИП ''Ниссан''. Оттуда вышли двое парней, и буквально силком втащили в машину.

Стекла затемненные, снаружи ни черта не видно. Я сижу сзади, слева и справа от меня сидят те двое, которые меня заволокли сюда.

Впереди сидел лысый человек. Он обернулся:

– Здрасьте! Меня звать Сан Саныч. Я про вас все знаю и приношу свои извинения. Давайте работать вместе – сказал он благодушным, родительским тоном.

Улыбнулся он приятно, зубы белые, лицо благородное. В нем чувствовалось положительность и внушительность. И молчал он как – то солидно.

Это были впечатления первого мгновенья.

Некоторое время едем молча. Затем приехали в один ресторанчик. Я там никогда не был, это в районе поселка ''Монтино''. Мы уселись в кабинете вдвоем. Он сделал заказ, официант пошел выполнять его.

Тишина гробовая.

Мы друг друга украдкой разглядывали. Он меня, я его.

Сан Саныч – здоровенный, коренастый мужчина, стриженный, курносый. Ходит вразвалку, похож на старинных воинов, доспехи не хватают. Только вид у него заговорщика. В тоже время он стройный, в движениях изящность, подобие грации. Как это все совмещалось в нем – понятия не имею.

Официант принес заказ.

Березовая водка, фрукты овощи, различные соленья и черный хлеб.

Он снова заговорил.

– Рустам, помогите нам.

– Это как?

– Завербуйте меня. Да, да!… Завербуйте! Простите меня за скорую просьбу, но время деньги. Вы же контрразведчик, вам нужен результат.

Я из вас сделаю героя КГб. Вербуйте меня! Ну же?! – страдальчески морща лицо, он говорит.

Я малость растерялся, не понял, что происходит.

– Не хочу, – был мой ответ.

– Это как, – спросил он, снисходительно улыбнувшись.

– Да так! Не хочу и все, – закурил я сигарету.

– Вы меня не поняли, Рустам! – он опять улыбнулся. – Завербуйте меня. – поморщив лоб продолжал Сан Саныч. – Хотите, я вам напишу на бумаге, что вы привлекли к тайному сотрудничеству подполковника внешней разведки России? Хотите? Ну скажите, хотите или нет? Это же будет революция! Все азербайджанское КГБ встанет на уши! Все! Вас даже наградят!…

– …Посмертно! – перебил я его, и засмеялся.

– Нет…ну это конечно шутки шуткой, но я говорю серьезно. Рустам, сделайте из меня агента. Сделайте!

– Но зачем?

– Как зачем? Вам же нужен результат, вам тоже нужна вербовка, разве нет? – делает он строгие глаза.

– Нет, мне она вообще не нужна – сказал я как – то беспечно.

– Ты че, долбайоб что ли? – смущенный до крайности, огрызнулся Сан

Саныч.

Я мгновенно притих, всеми силами стараясь не выдать себя каким – нибудь жестом.

– В принципе, все может быть – не замечая его ''наезд'', отвечаю я, и развожу руками.

Кажется, я веду себя очень благородно.

Ночью в постели чувствовал себя в отличном настроении: я был доволен, спокоен и скоро уснул, спал крепко до 12 часов дня.

Сижу у себя в кабинете в КГБ. Кабинет состоит из сейфа, стола, двух стульев и солдатской кровати.

На лице моем строгость, облокотился рукой об край стола, смотрю в окно.

На стене висит портрет Гейдара Алиева. Портрет красивый, цветной, но без рамок, лишь одна бумажная фотография.

В этот момент в кабинет завалил инспектор, подполковник управления Особой Инспекции, звали его Малик.

Что – то сказал, я что – то ответил, все эти слова касались непосредственно моего начальника, и еще кого – то, он ех искал.

– Как дела вообще?

– Норма.

– А где Азик? После дежурства? Хорошо.

И вдруг Малик заметил потрет Гейдара Алиева, подошел ближе, стал под ним, и шимбанул с плеча:

– Какое фото! Шик! Ты это, Рустам, это фото грех так держать.

Закажи раму красивую, вдень туда фотографию, и тебе будет приятно, и всем нам. Разве нет? Вот. Ну будь здоров.

Он удалился с кабинета прочь. А совершенно неожиданно для себя сорвал со стены фотографию Гейдара Алиева, разорвал ее на мелкие кусочки, сжал все в клубок т швырнул в мусорное ведро.

Позвонил Макс и глухим голосом заявил, чтоб я пошел на

Главпочтамт и получил на свое имя – до востребования открытку. Там же прилагается 500 долларов.