Иван Цацулин - Атомная крепость

– Вы упомянули о космолетах… – заметил Грин.

– Одним из средств ведения будущей большой войны явятся управляемые находящимися внутри них людьми аппараты, способные совершать полеты на высоте нескольких сот километров над Землей, – сказал Прайс. – Но это сложный вопрос, и в каком направлении и как именно он решится – пока предвидеть трудно. Одно я знаю твердо: если мы с вами не помешаем русским, то такие аппараты, которые в отличие от самолетов я называю космолетами, – у Советов появятся очень скоро. Вы для того и посылаетесь в Советский Союз.

– Я все понял, мистер Прайс, – Грин постарался вложить в слова как можно больше искренности и твердости.

Прайс продолжал:

– Я был вынужден сказать вам слишком много, но вы хорошо знаете, какую ответственность это обстоятельство накладывает на вас.

Это была неприкрытая угроза, но Грин отлично понимал: о главном, основном Прайс предпочел говорить ему мало, а вот сейчас – не сказал ни слова: какое собственно ему-то лично дело до войны в космосе в неопределенном будущем и какое же это имеет отношение к операции «Шедоу»?

– Я не ожидал встречи с вами здесь, сэр, – пробормотал он.

– Ваша амфибия в самый неподходящий момент отказала, и в заливе Бристоль погрузить ее на подлодку не представилось возможным. Пришлось подготовить другой экземпляр и повозиться с его доставкой сюда. Не надеясь больше на других, я решил сам проследить… Заодно хочу вручить вам вот этот документ… Мистер Харвуд наконец-то сообщил мне дополнительные данные о некоторых советских ученых… – Прайс вынул из бокового кармана бумажку и протянул ее разведчику. – Знакомые вам имена. Главное внимание инженеру Ландышеву… Мы должны любыми средствами помешать русским, – пояснил Прайс.

Грин кивнул.

– А теперь желаю вам удачи, – почти сердечно произнес Прайс.

Через минуту Грин шагал к месту стоянки подводной лодки. Каррайт встретил его без особого энтузиазма – чувствовалось, что поручение доставить разведчика поближе к Советскому Союзу было отнюдь не тем, о чем он мечтал.

Над кормовой частью лодки возвышался огромный металлический ящик, отчего подводный корабль стал выглядеть неуклюжим и непривлекательным. Грин некоторое время задержался на палубе – неожиданно он почувствовал волнение: что это – самолет-амфибия, спрятанный внутри контейнера? В состоянии ли он помочь Грину миновать линию бдительности советской пограничной охраны?

Держась за скользкие и холодные поручни, Грин через рубочный люк спустился в лодку и направился в свое временное убежище. В офицерской кают-компании пил горячий чай с галетами пилот крошки-самолета, небольшого роста чернявый парень лет тридцати.

Грин закрыл за собой дверь каюты и, усевшись у столика, принялся изучать переданный ему Прайсом документ. Основной упор делался в нем на Ландышева и его институт, его помощников. Главная на этот раз задача – подобраться к Ландышеву.

Читая сейчас этот и другие документы, составленные специально для него, Грин не мог отделаться от впечатления, что для Прайса и Харвуда переход им советской границы почему-то не представляется рискованным и сомнительным. Они обращались к нему так, как если бы он уже проник за незримый и весьма опасный барьер. Почему это? Потому, что они уверены в нем, или потому, что им все равно, уцелеет он или нет? И кто может сказать, где, собственно, находится тот последний рубеж, проскользнув за который он окажется в безопасности? За врагами в России следят не только пограничники, чекисты, но и все советские люди – это Грин знал прекрасно, и это-то и беспокоило его сейчас.

С целью обеспечить подход к Ландышеву Харвуд, оказывается, заблаговременно принял кое-какие меры. Это оказалось весьма кстати. Грину теперь предлагалось, как только он доберется до Москвы, довести операцию против Ландышева до конца. Грин передернул плечами. «Довести до конца!» – легко сказать, но трудно сделать, крайне трудно, – это ему было ясно уже сейчас. Питать иллюзии значило подвергать себя огромной опасности, это Грин отлично усвоил уже много лет тому назад, как только пришел в разведку. Он долго изучал документы, запоминал указания шефа, запоминал фамилии, адреса…

Его тянуло немедленно взглянуть на амфибию, которой вскоре придется доверить свою жизнь, но он опасался помешать пилоту – парень, наверное, возится возле своего самолета, тоже беспокоится, переживает. Грин почувствовал страшную усталость и завалился спать. За перегородкой, в коридоре, шли последние приготовления, время от времени по переговорной трубе слышались отрывистые команды Каррайта или вахтенного офицера.

Когда Грин проснулся, на лодке стояла полная тишина. Он прошел в центральный пост – штурман молча показал ему разостланную на столе карту: подлодка шла на северо-восток, к полюсу.

Прошло несколько дней. И вот настала минута, когда Грину пришлось вслед за молчаливым пилотом пролезть через кормовой люк, забраться в тесную кабину самолета и ждать, что произойдет дальше. Ожидать – ничего другого ему и не оставалось. Снаряжение было заботливо, уложено в самолет. Лодка шла под ледяным полем, растянувшимся на добрую сотню миль, но, как показали приборы, впереди была обширная промоина, в которой можно будет всплыть. Каррайт нервничал. Грин понимал причины его волнения: во-первых, он боялся быть обнаруженным советскими патрульными самолетами, что грозило бы срывом рейса; во-вторых, он вообще боялся высунуть нос из-под покрова паковых льдов, ему, должно быть, мерещились всякие ужасы; в-третьих, следовало бы подойти поближе к советскому побережью, поскольку радиус действия самолета-амфибии Дулиттла невелик, но Каррайт на такое продвижение не решался, колебался, явно трусил.

И вот настала наконец минута прощания с подводной лодкой. Грин сидит в кромешной темноте и дышит в затылок чернявому парню, занявшему место спереди. Некоторое время пилот поддерживал связь с командиром лодки по телефону, но потом и эта связь была отключена – до старта оставались считанные минуты.

– Всплываем, – почему-то вполголоса сказал летчик.

Действительно, подводная лодка поднималась, льды остались позади. Лодка выровнялась и опять двинулась – в южном направлении.

Пилот включил зажигание, привел в действие какие-то механизмы, и в следующую минуту случилось то, чего Грин так давно ожидал и что все-таки показалось ему полнейшей неожиданностью: задняя стенка контейнера упала вниз и по ней скользнул самолет, – лодка ушла немного вперед и тотчас отвернула в сторону. Пилот запустил двигатель, огненные хвосты заплясали по воде, амфибия рванулась и с непостижимой скоростью помчалась на юг, рассекая килем темную полярную воду.