Стивен Кунтс - Операция «Минотавр»

Сперва она занялась спальней. Грязная одежда была свалена на дне шкафа.

Она вытерла пыль его рубашкой. В ванной чистящих средств не оказалось. Он не чистил унитаз. Она мыла шваброй пол ванной, когда хлопнула входная дверь. Вот и Бабун.

– Эй, Рита, не надо…

– Тут поблизости есть хозяйственный магазин?

– Наверное…

– Мне нужна паста для ванны, средство для мытья посуды, что-нибудь, чтобы вымыть эти полы… тряпка и несколько губок. И освежитель воздуха.

– Завтра я…

– Немедленно, Таркингтон.

Он повернулся и, не говоря ни слова, вышел.

Через двадцать минут он вернулся с огромной сумкой. Она вручила ему грязное белье из шкафа.

– Пойди постирай это, а потом приведешь в порядок гостиную и кухню.

Застелив кровать, она заперла дверь спальни. Бабун чем-то шумел в кухне.

Она умылась, почистила зубы и повесила одежду. Из сумки она достала ночную рубашку с оборочками, которую Гарриет подарила ей на Рождество, когда казалось, что ее вялотекущий роман с Огденом может бурно расцвести.

Бедный Огден. Его городской дом всегда выглядел так, будто горничная всего пять минут как закончила уборку. Огден придавал такое значение внешнему виду.

Он бы упал в обморок, увидев ее в этом бедламе. Ну, ладно. У Бабуна было нечто, чего Огдену не иметь никогда. Она размышляла над этим, расчесывая волосы.

Таркингтон настолько же смел, насколько умен, и хорошо знает, что важно, а что нет. Он глубоко, непоколебимо верит в себя и в свои способности. Значит, личность Риты, ее достижения он не станет воспринимать, как угрозу себе. С какой стороны ни посмотри, Бабун Таркингтон – мужчина.

Именно такой мужчина нужен был Рите Моравиа в жизни.

Она выключила свет, оставив только ночник, и открыла дверь спальни.

Бабун стоял у раковины по уши в мыльной пене. Он перерасходовал жидкость для мытья посуды. И воду тоже. Вся мойка в воде и мыле. Черт возьми, размышлял он, – не надо было приводить Риту сюда. Он все собирался разложить вещи и сделать уборку, но всегда откладывал эти неприятные хлопоты. Он встречался с этой секретаршей из Александрии, но ночевал всегда у нее. Ему просто не приходило в голову, какой будет реакция Риты, до самого последнего момента, когда полез в карман за ключом.

Бабун, дружище, ты наконец нашел действительно классную девушку, и она сама пришла к тебе.

Вода полилась через край мойки. Он почувствовал, что ему залило брюки. Ужас.

Он услышал смех и обернулся. Рита стояла в дверях кухни и смеялась, зажав рот ладонью. Он смотрел на нее и продолжал мыть тарелки не глядя. Смотреть он мог только на нее.

– Ты пустил слишком много воды, – сказала она.

– Угу.

С распущенными по плечам волосами она выглядела совершенно иной – мягче, женственнее. А это нечто на ней, такое восхитительное и воздушное!

– У тебя есть посудные полотенца?

– Конечно…

– Где?

– Где? – С немалым усилием оторвав от нее глаза, он лихорадочно вспоминал, где они могут быть. – Ах, да, вон в той коробке за столом.

Она вытирала мойку, пока он поспешно перетирал тарелки и ставил их в сушилку. Он заткнул раковину, а она вытерла ему лицо и руки.

– Извини, что здесь такое творится. Я…

Она обняла его за шею и поцеловала. Он так и не смог завершить свое извинение.

– Какое у тебя настоящее имя?

– Роберт.

– Почему тебя прозвали Бабуном? Ты же не похож на бабуина.

– Я могуч, как они.

– Гм, – протянула Рита Моравиа. – О да, вижу. Ну что ж, мне повезло.

– У нас кое-что есть, – с усмешкой сказал Дрейфус, стоя в дверях кабинета Камачо.

– Не заставляйте меня ждать.

Закрыв дверь, Дрейфус подошел к столу и вручил Камачо фотокопию надписи на пачке от сигарет, которую принесла миссис Джексон:

«Интерес. Золото. ТS 849329.002ЕВ».

– Я только намекнул компьютерным мудрецам в подвале, – пояснил Дрейфус, – что это как-то связано с теми письмами, что поступают в советское посольство.

Камачо кивнул. Вся почта, адресованная в советское посольство, тщательно проверялась, с интересных писем делались копии. Всего таких писем, выглядевших подозрительными, было сорок шесть.

– И представьте себе, сработало. Вот эта штучка. – Дрейфус вынул из папки другую фотокопию. В письме осуждалась поддержка Советским Союзом афганского марионеточного режима.

– И какое же кодовое слово?

– «Лютеинизация».

– Это еще что такое?

– Какой-то медицинский термин.

– Это поможет расшифровать другие письма?

– Вот эти четыре. – Дрейфус выложил перед начальником еще четыре фотокопии.

На каждой карандашом были написаны кодовое слово, текст сообщения и инициалы программиста.

– Здорово, правда? – спросил Камачо. – Очень красиво сделано.

Дрейфус опустился в кресло напротив него. Он был высокий, худой и постоянно курил трубку, которую сейчас достал из кармана и неторопливо набивал.

– Тем не менее, нам недостает еще массы кодовых слов.

Камачо рассматривал сотрудника, который глубоко затянулся и выпустил облако дыма.

– Значит, мы теперь знаем, как строится код? – спросил он.

– Ну да. На матрице.

– И что?

– Будь у нас пара недель, мы могли бы построить матрицы для каждого слова в словаре и сравнить их с каждым письмом. При наличии достаточного машинного времени можно было бы прочесть все до единого.

– И тогда мы узнаем, что украдено. – Камачо взглянул в окно. За стеклом ничего интересного. Холодный, ветреный день. – Две недели? Господи, это же прорва машинного времени. За две недели на «Крее» можно создать единую теорию поля.

– Ну, судя по использованному им слову «лютеинизация», можно считать, что по крайней мере, часть ключевых слов – отглагольные существительные от форм совершенного вида и т.п. Возможно – даже вероятно, уж очень ловок этот парень, – что некоторые из таких слов – имена собственные. Английских слов, которые могут служить кодовыми, миллионы, и компьютер должен построить матрицу для каждого из них и приложить эту матрицу к каждому из подозрительных писем. Ну так что – прогнать программу пару миллионов раз, а потом умножить на шестьдесят! Это при условии, что он пользовался только существующими словами или названиями. Но если он брал произвольные сочетания букв, скажем, по двенадцать букв… – Дрейфус пожал плечами.

Камачо написал в блокноте: 26 1012 .

– Я подсчитал, – пояснил он.

– Да знаю, знаю. Даже расшифровав все письма, мы еще не поймаем «Минотавра». Но хотя бы почуем след. Зная, какие файлы он выдавал, мы можем пойти в Пентагон и проверить, кто получал доступ к этим файлам. Тот, кого мы ищем, видел все.

– Возможно. Но не очень вероятно. Скорее всего, он получил пароли, подсмотрев без разрешения основные файлы безопасности. Но коды и номера документов… – Камачо вздохнул. – Могу спорить на что угодно, он сам не видел те файлы, которые продал. Могу поклясться, ни один человек не имеет допуска сразу ко всем файлам.