Стивен Хантер - Испанский гамбит

День за днем проводил так Ленни, покуривая «Лаки», сигареты, которые покупал на черном рынке, и спокойно выжидая. Предельно собранный, совершенно невозмутимый, со спокойными и невыразительными чертами лица, он мог показаться и довольно красивым, и вполне безобразным. Просто сидел и наблюдал.

На третий день ожидания он впервые увидел ее.

Тоненькая, хорошенькая, оживленная. Наверняка нравится мужчинам, это он сразу понял. Ему самому нравились такого сорта девушки.

«У меня такой никогда не было», – подумал он про себя.

Но постепенно в нем росла ненависть. Разглядывая девушку, он начинал размышлять о том, кто он и чем занимается, и это совсем не радовало его. Но ему нравились ее глаза, чуть сонные, спокойные и такие умные серо-зеленые глаза, нравилась ее манера держаться, строгая и изящная, прямо как у леди, нравилось наблюдать, как внимательно она слушает. Ленни догадался, что она работает в англоязычной газете «Испанская революция», которую тут издавали, и знает всех и вся.

Однажды вечером Глазанов поручил им взять одного парня по имени Карлос. Они наткнулись на него в «Гранд-Ориенте», и когда Ленни увидел, что девушка тоже сидит там, то постарался опустить голову пониже, потому что ему было вроде как стыдно. Он не хотел, чтоб она видела его за работой, и быстренько убрался из кафе.

На следующий день после этого события мальчик принес ему записку от Угарте, в которой тот сообщал, что нашел Левицкого. Этот тип называет себя Вер Стигом, голландским журналистом, и собирается поехать на фронт. Боссу нужно побыстрее им заняться.

Ленни снова взглянул на девушку. Сегодня все эти поумовцы как в воду опущенные из-за своего бедного Карлоса.

«Ладно, – подумал он, – я еще стану когда-нибудь важной шишкой, и ты узнаешь, кто я такой.

В один прекрасный день золото будет моим. Как и ты, сучка».

Комиссар по делам пропаганды Двадцать девятого дивизиона, так называл себя отряд народной милиции, сформированный ПОУМ, выпустил коммюнике по поводу славной победы, одержанной ими под Уэской. А через полтора дня была назначена пресс-конференция в Ла-Гранхе, в одном из немногих уцелевших, но сильно пострадавших зданий. Новости предназначались для распространения среди команды изрядно обносившихся репортеров, которые провели несколько часов, добираясь до линии фронта всеми возможными способами, чтобы собственными глазами увидеть хоть что-нибудь.

Коммюнике было отпечатано и вывешено на доске объявлений штаба милиции. Оно гласило:

«Наши войска, поддерживая боевой порядок и координируя действия, провели несколько наступательных операций, в ходе которых фашисты были отброшены. Воспользовавшись полученными преимуществами, наши силы нанесли значительный урон противнику, конфисковав из его складов ценное имущество и амуницию. Эта победа является еще одним доказательством того, как пролетариат на службе революции одерживает верх над мятежниками, объединившимися с итало-немецкой группировкой. Захвачена большая группа пленных и получены разведданные особой ценности.

Достигнув намеченных целей, наши войска отступили для закрепления достигнутых успехов».

– Другими словами, – заметил сотрудник агентства «Рейтер», – очередная неразбериха.

– Что меня удивляет, – говорил человек из «Стандарт», – так это быстрота, с которой они провернули эту операцию. Вообще-то, как правило, они не любят шевелиться быстро. Mañana. [55] Утренняя серенада (исп.). Неизменно одна и та же mañana.

– Господи, да это же испанцы. Стоит только им сцепиться с соседней Италией – и у вас готов сюжет для комической оперы. В полном масштабе.

Но были журналисты, не принимавшие участия в подобных циничных разговорах. Некоторые помалкивали, потому что являлись новичками на фронте, другие – потому, что были новичками на войне, наконец, третьи – из-за того, что только что прибыли в Испанию. Одним из этих последних был высокого роста немолодой корреспондент голландского газетного синдиката, человек, называвший себя Вер Стиг.

– Следует произносить Вер Стег, [56] Омоним английского stag – олень-самец. Возможно применение в том же значении, что русское слово «жеребец». – говорил он и уверял, что имя – это его единственное достижение в данной области.

Он внимательно прислушивался ко всему, что говорилось вокруг, и, когда наконец автор бюллетеня, комиссар Стейнбах, приготовился как можно более уклончиво ответить журналистам, Вер Стиг торопливо пробрался в первые ряды.

– Комрад Стейнбах, до нас дошел слух, что колонна Тельмана, входящая в отряд милиции ПСУК, не оказала необходимой поддержки ПОУМ и анархо-синдикалистам в этой атаке, хотя формально эти отряды имеют одно командование, – дал первый залп человек из «Дейли мейл».

– Я должен считать это вопросом, мистер Дженвей, или это ваша собственная трактовка событий? – Единственный здоровый глаз комиссара Стейнбаха окатил репортера ледяным презрением.

– Разумеется, вопросом, комрад Стейнбах. Мой первый вопрос о той помощи, которую в этой атаке оказали милиции коммунисты. Мой второй вопрос…

Стейнбах, остроумие которого было так же широко известно среди журналистов, как и его одноглазость, наслаждался подобными словопрениями. Сейчас он резко прервал журналиста.

– Каждое военное формирование блестяще выполнило свой долг, – заявил он. – Анархисты проявили себя выдающимися бойцами, коммунисты – как настоящие герои, а наша рабочая партия сохраняла крепость кремня. Все они овеяны славой.

Он одарил собравшихся улыбкой.

– Не является ли фактом то обстоятельство, – задал вопрос Сэмпсон из «Таймс», – что ваши силы сейчас находятся на тех же позициях, что и до атаки?

– В наших расположениях произошли определенные изменения, потребовавшиеся для укрепления наших вновь завоеванных позиций.

– Это для укрепления ваших вновь завоеванных позиций вы оставили их?

– Нам всем отлично известно, что ваша газета даст свое изложение событий независимо от истины, комрад Сэмпсон, так, может быть, не стоит останавливаться на этом вопросе? – Комиссар нагло улыбнулся собранию.

– Мы имеем сведения, что бригада Тельмана под руководством комиссара-коммуниста так и не покинула своих позиций, тем самым оставив ваши войска в одиночестве на фашистских брустверах. Можно сказать, обрекла их на гибель.

– Боже мой, кто только распространяет такие подлые слухи? Джентльмены, это, несомненно, дело рук пятой колонны. Это пятая колонна порочит наше дело. В действительности вся операция была пронизана политической солидарностью. Потери не превысили расчетных значений.

– Почему подготовка атаки была проведена так поспешно?