Чингиз Абдуллаев - Объект власти

Проверки лиц, арендующих жилье, продолжавшиеся уже несколько дней, завершились тоже в этот день. На северо-западе столицы была обнаружена квартира, которую неизвестная женщина снимала за пятьсот долларов в месяц. Когда туда в одиннадцатом часу утра ворвались сотрудники спецназа, квартира оказалась пустой. Но хозяйка жилья, работавшая в фотоателье и обладающая хорошей памятью на лица, сразу же узнала в предъявленной ей фотографии свою постоялицу. Теперь не осталось никаких сомнений, что Рита Хайден находится в городе и готовится осуществить террористический акт под руководством своего бывшего шефа Гельмута Гейтлера.

На квартире оставили засаду, догадываясь, однако, что для Риты Хайден это лишь запасное убежище, а появиться она может совсем в другом месте. По предложению Дронго поиск усилили в Центральном округе, на улицах, примыкающих к Кремлю. Фотографию Риты Хейден получил каждый постовой милиционер, каждый участковый, каждый сотрудник госавтоинспекции.

Второго мая генерал Филатов собрал совещание. Каждый день мог стать решающим. Никто не знал, где и когда именно Гейтлер нанесет удар. Аналитики высказывали разные предположения. По их предложению глава государства отказался от поездок на автомобиле и передвигался в пределах столицы исключительно на вертолете. Все его возможные встречи на эти дни были отменены, визит в Новгород, заранее объявленный по телевидению, отложен. Но никто по-прежнему не знал, где и когда…

Аналитическая группа состояла из нескольких специалистов, привлеченных к работе из различных спецслужб, в том числе ГРУ, ФСБ и СВР. По личному разрешению генерала Филатова к ее работе был привлечен и Дронго. Они разрабатывали собственные планы возможного нападения, стараясь предугадать логику Гейтлера. Было очевидно, что тот, обладая в подобных делах огромным опытом и будучи настоящим профессионалом, сумеет придумать такую схему террористического акта, которая обеспечит его успех.

Следственная группа ФСБ, работавшая по взрыву в здании межведомственной комиссии, пришла к выводу, что взрывчатку туда пронес неустановленный офицер, который погиб вместе с остальными. Ничего другого предположить было невозможно. Всех живых проверяли по несколько раз, останки всех погибших идентифицировали. В этом был своего рода компромисс, когда объявили, что террорист, скорее всего, тоже погиб. Однако руководство ФСБ такой доклад не удовлетворил. Им хотелось знать, кто и зачем устроил взрыв, уничтоживший столько офицеров. К тому же теперь их не могли похоронить всех вместе, иначе получалось, что убийца окажется вместе со своими жертвами.

Третьего мая аналитики собрались снова. Все ясно представляли, что каждый следующий день может оказаться последним. Но по настоянию своей службы безопасности на майские праздники президент улетел в Сочи и должен был вернуться лишь к девятому числу, чтобы традиционно возложить цветы к могиле Неизвестного солдата в Александровском саду.

Среди аналитиков, приглашенных для разбора ситуации, присутствовал и старый знакомый Дронго, бывший сотрудник Первого Главного Управления КГБ СССР Владимир Владимирович. Старик явно благоволил Дронго и почти все время молчал, сидя чуть в стороне, слушая более молодых и энергичных специалистов. Но когда все закончили говорить, он попросил слово. Собравшиеся разом замолчали — всем было интересно услышать, что скажет старейший эксперт. Тот, оглядев присутствующих, произнес:

— Вы предложили множество версий, забыв о самой важной дате — девятого мая. В этот день президент всегда появляется в Александровском саду, о чем знают все. Не нужно даже ничего высчитывать. Помните, как у Форсайта? «Шакал» был уверен, что де Голль появится у памятника Неизвестному солдату, под Триумфальной аркой. Это был точный расчет. Глава государства не может позволить себе оказаться трусом и не почтить в этот день память павших. К тому же де Голль был генералом, а наш президент — подполковник. А для таких людей характерно особое отношение к той войне, к фронтовикам, отдавшим свои жизни за нашу победу. Даже если мы попытаемся уговорить президента не появляться девятого мая в Москве, он все равно приедет. Могила Неизвестного солдата — единственное место, о котором заранее известно, что в определенные дни и часы здесь обязательно появится глава государства. Если Гейтлер решил нанести удар, то он может попытаться это сделать девятого мая.

— Не сможет, — возразил Богемский. — Уже много лет подготовка к таким мероприятиям проводится по устоявшемуся распорядку: мы оцепляем сад, выставляем посты, задействуем наших переодетых сотрудников. Ни один посторонний не сможет оказаться в саду в момент возложения цветов. Ни один человек. Это исключено. Скорее можно предположить, что Гейтлер попробует завербовать кого-нибудь из солдат кремлевского полка. Но их тоже проверяют.

— Я не об этом, — мягко заметил Владимир Владимирович. — Гейтлер точно знает, что президент прилетит на праздник. Обратите внимание, как он обычно разрабатывал свои операции. Гельмут Гейтлер по-своему уникальный профессионал и планировал операции с учетом психики не только нападавших, но и самой жертвы. Он умеет просчитывать поведение интересующего его лица. Если Гейтлер так давно занимается нашим президентом, то он точно знает, что девятого мая глава государства будет в Александровском саду. Я думаю, точка пересечения наших и его интересов именно там. Гейтлер обязательно учтет в своих планах психотип нашего президента.

Филатов нахмурился. Он понимал, о чем говорит этот пожилой эксперт.

— Вы можете себе представить, чтобы глава нашего государства отменил возложение цветов девятого мая? — продолжал Владимир Владимирович. — Ни один президент в нашей стране не пойдет на такое. Даже под угрозой террористического акта. Уважение к памяти погибших и к подвигу фронтовиков генетически заложено в каждом из нас. Гейтлер это прекрасно понимает.

Все молчали. Даже Богемский не стал больше спорить. Дронго решил, что нужно поддержать своего старого друга.

— Давайте решим, что девятое мая — это тот самый день, когда все должны проявить максимум внимания, — предложил он. — В любом случае охрана должна быть особенно строга с учетом психохарактеристики уже самого Гейтлера. Необходимо учитывать и его особенности. Для этого мы здесь и собрались.

Богемскому явно не понравились слова эксперта, но он промолчал. Генерал Филатов кивнул в знак согласия. На этом совещание закончилось.

Это был особый день для всех граждан бывшего Советского Союза. И для многих людей во всем мире. Но в Европе этот праздник традиционно отмечали восьмого мая, а в СССР — именно девятого, отдавая дань памяти миллионам погибших в самой страшной войне в истории человечества. На этой памяти нередко пытались спекулировать, называли невероятные цифры потерь, пытались опорочить имена победителей. Но сам факт победы невозможно было изменить или опровергнуть. Именно Советская Армия сумела дать отпор лучшей армии, когда-либо созданной европейской цивилизацией, и не только выстоять, но и победить. Победить — несмотря на хваленую немецкую технику, искусство военных стратегов, образцовую арийскую дисциплину, а под конец и отчаянную стойкость солдат, сражавшихся до последнего патрона в обреченном Берлине, где даже десятилетние мальчишки с фауст-патронами в руках шли на верную смерть во имя ложных идеалов национал-социализма.