Чингиз Абдуллаев - Объект власти

Богемский ошеломленно молчал. Затем потер рукой лоб и вдруг спросил:

— Как это могло произойти? И как мы его сможем найти, если он действительно жив?

— Не знаю, — ответил Дронго, — но найти можно. Он должен выходить на связь с оставшимися здесь сотрудниками. Полухин пытался всех обмануть, но в конечном итоге мы сможем обмануть и его.

— Но как вы все это поняли?

— Истрин и Полухин работали в Первом Главном Управлении еще в советские времена. И хотя ни в одной анкете не указано, что они были знакомы или где-то пересекались, я почти уверен, что они знали друг друга. И еще погибший сотрудник в Берлине. Он ведь тоже из бывших работников ПГУ. Слишком много совпадений.

Богемский не знал, что сказать. Он сидел и молча осмысливал только что услышанное.

— Если это правда… — с нарастающей угрозой прохрипел он.

— Правда, — перебил его Дронго, — он заплатил немалую цену за свое предательство, но такова была плата за его освобождение.

— И как же нам теперь его найти?

— Провести комплексную проверку и арестовать всех, кто мог с ним сотрудничать. По малейшему подозрению начинать проверку. И конечно, искать самого Полухина. Я думаю, он где-то в Германии. И еще несколько фактов. Полухин — вдовец, у его сына давно своя семья, своя жизнь. Его исчезновение никто не должен горько оплакивать. Вот он и решил, что за те деньги, которые сможет получить, ему лучше «умереть». Вожделенным объектом любой власти являются полномочия и деньги, которые можно получить, обладая этой властью. Так и с Полухиным. Власть у него уже была, но она не приносила ему полагающихся дивидендов. Он сообразил, что это его единственный шанс. Пределом его мечтаний была сумма, которую он мог получить за свое предательство. Все остальное, даже два оставленных пальца, его мало волновали.

— Если я вам поверю, то могу считать себя сумасшедшим, — тихо прошептал Богемский. — Так не бывает…

— Он тоже так думал. И был уверен, что и мы так подумаем. Но иногда и так бывает. Давайте начинать проверку и убирать всех, кто мог быть с ним связан.

— Понимаю, — кивнул Богемский. — А вы сами хоть представляете, где он может сейчас находиться?

— Несколько дней назад был в Германии. Где сейчас — не имею представления. Но думаю, что вы сможете его найти. — Дронго поднялся.

Богемский очень недовольно посмотрел на него снизу вверх.

— Никому ни слова, — приказал он. — Ни одного слова.

— Это я могу вам пообещать.

— А Гейтлер? — вдруг вспомнил Богемский. — Как быть с ним? Или он тоже был мифом? Они не были связаны друг с другом?

— Думаю, что нет. Полагаю, Гейтлер останется в памяти тех, кто его знал, как один из лучших генералов в истории «Штази». Все остальное будут додумывать за меня историки спецслужб и журналисты.

— Вы понимаете, о чем вы мне сейчас рассказали? Я должен доказывать, что найденные останки генерала Полухина всего лишь его блеф, а сам он жив. Меня поднимут на смех.

— Можно подумать, что мне это нужно больше всех, — в сердцах огрызнулся Дронго.

— Вы обвиняете офицеров разведки. А это элита наших правоохранительных органов. Кстати, скоро в Ясенево будет отмечаться юбилей их института. И даже наш президент собирается туда отправиться…

— Что? Что вы сказали? — встревожился Дронго, невежливо перебив Богемского.

— У них скоро юбилей, — повторил генерал, уже сообразив, почему Дронго его перебил и почему у него изменилось выражение лица. — Двадцатого мая, — тихо добавил он, — двадцатого мая президент намеревался отправиться к ним.

— Расчет Полухина мог быть на это число, — предположил Дронго. — Будьте готовы к чему угодно. После смерти Гейтлера вы решили, что все закончилось. И в этом ваша самая большая ошибка. В другие дни им не так легко подобраться к президенту.

— Мы отменим эту встречу, — пообещал Богемский, — и проверим всех, кто там будет. Даже если Полухин отрежет себе голову, то и тогда они ничего не смогут сделать. Мы сумеем их остановить.

— Да, отмените встречу, — посоветовал Дронго, — и проведите тщательный обыск в этом Краснознаменном институте. Возможно, они решили сыграть на ностальгии президента. Ведь он тоже из ПГУ и заканчивал это учебное заведение.

— Мы его туда не пустим, — заверил Богемский. — Теперь ни за что не пустим. — Он поднялся, размышляя уже о том, как будет говорить с генералом Пахомовым. Торопливо кивнул на прощание. — Мы проверим все ваши факты, — добавил генерал, протягивая Дронго руку, — и сделаем все, как нужно.

— Не сомневаюсь, — ответил тот, — что вы сделаете все, как положено. Тем более что цена всему этому оказалась такой высокой. Погиб Машков, в тяжелом состоянии Нащекина. Я уж не говорю о всех других ваших коллегах.

Богемский опустил руку. Снова нахмурился.

— Мы на войне, — напомнил он, не глядя на Дронго, — а на войне случаются потери. Я вас больше не задерживаю. До свидания.

— До свидания. — Дронго повернулся и вышел, так и не пожав генералу руки.

Богемский долго смотрел ему вслед. Затем вызвал помощника.

— Этого типа больше сюда не пускать. И отберите у него все наши временные удостоверения.

Помощник молча кивнул в знак понимания. Когда он вышел, Богемский поднял трубку, набрал номер Пахомова. Услышав знакомый голос, вздохнул, как перед прыжком в холодную воду. Он понимал, что назад пути уже не будет.

— Мы нашли «крота» в нашей комиссии, — доложил генерал. — Абсолютно невероятная история, в которую трудно поверить. Но нам придется отменить визит президента в Ясенево. Вы разрешите мне зайти к вам?