Олег Горяйнов - Джентльмены чужих писем не читают

– Э-э-э… Спасибо, амиго, но я не собираюсь никуда ехать, я уже приехал. Мне бы теперь только отыскать подружку. Мы с ней тут забили стрелку, а она, наверное, перепутала входы, как всегда, ты же их знаешь, эти бабы… Вот я и бегаю по всему рынку, пытаюсь её найти.

– No hay problema. Садись в машину, объедем вокруг рынка. Подберём её, и я отвезу тебя с нею куда надо.

– Э-э-э… видишь ли, амиго, дело в том, что отвезти нас никуда не надо, потому что мы уже как бы приехали, то есть, она живёт отсюда в двух шагах, и, стало быть, нам пешком дойти до нашего пистонария будет быстрее, чем на машине.

– Ну, это навряд ли.

– Я тебе говорю!

– А я тебе говорю, что на машине, особенно на моей “соньке” получится быстрее. Давай поспорим, амиго. И проверим. Если получится медленнее, то ты мне ничего не платишь за проезд. Ну? Забьёмся на двадцатку?

– Э-э-э… Нет, амиго, в другой раз. Извини. Так ты её не видел?

– Я?

– Ты.

– Никогда, – громко сказал таксист, сел в машину и уехал со стоянки без пассажира, но с обидой в душе, на прощание крикнув Ивану через окошко: – Culo [47]!..

Молодец, похвалил себя Иван. Умеем, когда захотим. Может, профессиональных шпионских навыков мне и не хватат, но мгновенная реакция, обаяние и артистизьм в ряде случаев значат ничуть не меньше.

Он выбросил в урну недоеденные фисташки и сел в такси, стоявшее в очереди вслед за уехавшим “амиго”.

– Сити, банк “Метрополитен”, – сказал он.

Машина плавно тронулась с места.

– Ты правильно сделал, парень, что не поехал с этим нахальным сукиным сыном, – сказал Ивану пожилой водитель. – Он, между нами говоря, самый настоящий грабитель, парень. Я тебя довезу в два раза быстрее и не потребую ничего доплачивать поверх счётчика. Разве что ты сам захочешь что-нибудь накинуть…

Пиццерия El Baluarte de la Independencia располагалась через квартал от вышеназванного банка. Вытащившись из такси, Иван вошёл в банк, подвалил к стойке и начал оговаривать с сидевшей там девицей в очках условия трансферты, которую якобы собирался осуществить неизвестно куда и неизвестно откуда, но непременно с участием именно этого банка. На самом деле ничего он осуществлять не собирался, ему нужно было, чтобы проклятый таксист наверняка уехал куда-нибудь к чертям. Demonios [48]! ещё и день толком не начался, а его уже достали долбаные извозчики… хуже блондинок!..

Через стеклянные банковские витрины Иван видел краем глаза, как пожилой таксист вышел из машины и принялся лениво остукивать покрышки носком ботинка, косясь на банковский подъезд: не выйдет ли его клиент, завершив свои финансовые дела, не поедет ли на нем ещё куда-нибудь. Мудак я, мудак, догадался Иван. Вот она, наука-то мне: впредь – никаких la propina [49], когда еду по конспиративным делам. Тогда эти таксисты будут, едва меня высадив, удирать от места высадки со скоростью звука, в ужасе оглядываясь, как бы я не начал их догонять…

У девицы в окошечке запотели очки. За разговорами о трансферте Иван успел выяснить, что её зовут Хунита, что у её родителей особняк в Гуадалупе, что она кроме рэйва музыки не признаёт и по пустякам не отдаётся. Он назначил ей свидание в ближайший четверг (липовое, поскольку – увы – брюнетка), дождался, пока таксист уедет, и направился в пиццерию.

Изображённым на вывеске гордым именем El Baluarte de la Independencia никто в городе это популярное круглосуточное заведение не называл. В народе бытовало другое имя: El Pequeño nocivo [50]. В просторном зале, погруженном в полумрак даже таким ярким солнечным утром, как сегодня, вершились сделки, шептались всякие нежности, кипели футбольные страсти, звенели стаканчики, пахло грибами и тестом, местами – плесенью и прахом, иногда, говорят, летели стулья и прочая мебель кому-нибудь в упрямую башку…

Иван, по понятным соображениям, здесь ни разу не бывал.

Интересно, почему его куратор выбрал именно это заведение? За многолюдность? За полумрак? За нагаженность в сортире? Или там не нагажено? Это вряд ли. В Маньяне, да в сортире, да не нагажено…

Как и кто вообще выбирает эти места? Наверное, есть такой специальный человек в Первом Управлении, для которого нахождение таких мест – профессия. Такая специализация, узкая, как бикини. Сидит в Москве на окладе. Ездит за границу в командировки. Вернее, на шабашки. На заработки. Такой отхожий промысел у него. Один оперативный объект, скажем, – десять баксов. Вот кончаются у него бабки. Идет он к начальнику э-э-э… Отдела Оперативного Обеспечения Второго Главного Управления (если, конечно, есть такой – Ивана при обучении в структуру Генштаба не больно-то посвящали!), спрашивает, как там, Николай Михалыч, дела на конспиративном фронте, не нужны ещё Родине мои сервисиос [51]?.. Начальник говорит, щас, говорит, посмотрим, Петрович, не было ли откуда разнарядки. Так… так… А! Вот, есть одна. Из Йоханнесбурга. Вчера поступила. Вишь, все конспиративные места, пишут, использовали в Йоханнесбурге своем, ни тайников для оперативного простору не осталось, ни сигналов, все места для отрывов засветили, расисты херовы их досками заколотили, помогите, пишут, христаради… Поезжай, Петрович. – Тариф тот же? – спрашивает Петрович. – Тот же самый. – Не мешало бы прибавить слегка, Николай Михалыч… – Чаво?.. – Прибавить, говорю… – Это с какой ещё стати – прибавить, ядрёна вошь?.. Дык… доллар падает, проклятый. На десятку уж и не купишь ничего… – Ничего, перебьешься. Далеко не упадет. Поезжай, слушай, без тебя делов до хрена. Вот тебе командировочное предписание: тайников нарыть – двадцать штук, проходняков – тридцать штук, прочих закутков – пятнадцать, оперативных объектов многопрофильных – двадцать четыре. Все. Встал, пошел.

Вот и эту вонючую пиццерию тоже, наверное, такой вот Петрович выбирал для передачи. Исходя из…

Иван огляделся.

А, ладно, сейчас он пойдет туда и всё узнает сам.

Заказав кофе и пиццу с сыром и попросив поставить заказ на свободный столик рядом со стойкой, он спустился в туалет. Камареро проводил его понимающим взглядом.

В туалете, несмотря на значительные размеры пиццерии, кабинка была всего одна. Это всё и объяснило. Сколько бы ни толпилось здесь народу, всегда можно сделать вид, что тебе хочется по большому, занять кабинку, а там уже без помех прочесть все, что тебе напишут на стенке. Учитывая страсть маньянцев самовыражаться в подобных граффити, такой способ передачи информации был вполне надёжен и в достаточной степени гарантировал от её утечки.

От хорошего тайника всегда разит мочой. А если ещё и калом – это вообще идеальный вариант. Правда, об этом ему на теоретических занятиях по оперативной работе не говорили. До этого он своим умом дошел. Сам.

Теперь в пиццерийском servicio, относительно чистом, толпился всего один человек, но довольно странный. Ростом он доставал Ивану до плеча, лет ему было на вид 30–32, кучерявый и жилистый, он стоял над писсуаром в стандартной мужской позе, но вместо того, чтобы мочиться по-человечески, производил кулаком медленные и плавные движения, стреляя в Ивана чёрными блудливыми глазёнками.