Чингиз Абдуллаев - Три четверти его души

Вошел офицер и о чем-то негромко доложил Модзони. Тот кивнул и разрешил офицеру выйти.

— Нашли второй аппарат из купленных Хопкинсом, по которому убийца разговаривал со своим сообщником, — сообщил комиссар.

— Где нашли, как? — повернулся к нему Террачини.

— Он выбросил его в воду, — ответил Модзони. — У телефонных компаний есть специальная технология, по которой они могут найти любой, даже отключенный телефон. Мы начали проверку еще сегодня утром, когда стало известно, что аппарат в Венеции. И вот нашли его. Знаете где? Под мостом Вздохов. Очевидно, он решил так с нами пошутить.

— Будь он проклят, — выдавил сквозь зубы Террачини. — Никогда в жизни еще не встречал таких убийц. У него извращенное сознание негодяя.

Он не успел договорить, когда в комнату вошли двое неизвестных. Мужчина лет шестидесяти, одетый в серый костюм со строгим темно-серым галстуком в полоску, и женщина лет сорока пяти в темно-синем брючном костюме.

Модзони поднялся. За ним и все остальные.

— Позвольте представить вам наших гостей, — церемонно произнес комиссар. — Это профессор Энрико Мансини из Болоньи и профессор Ада Хайнман из Берна. Спасибо, господа, что вы так быстро откликнулись на нашу просьбу. Вы уже знаете суть нашей проблемы?

Рукопожатие женщины оказалось более твердым, чем у мужчины. После процедуры знакомства все вновь расселись.

— Нам рассказали о ней, пока мы сюда летели, — сказал Мансини. У него были внимательные, умные глаза много читающего человека. Были заметны вмятинки от очков вокруг глаз.

Его коллега молчала, сидя рядом с ним и закинув ногу на ногу. Дронго обратил внимание на ее обувь и сумочку. Они были голубого цвета и очень подходили к ее костюму. Было заметно, что она покупала их вместе. «Селин», определил Дронго фирму, внутренне усмехнувшись. Очевидно, госпожа Хайнман из благополучной Швейцарии неплохо зарабатывает, если может позволить себе такие покупки.

— Вам о нем все сообщили?

— Да, — ответил Мансини. — Мы еще будем им заниматься, но для первых впечатлений хотелось бы его увидеть.

— Конечно, профессор, — разрешил Модзони, делая знак, чтобы включили проектор.

Когда демонстрация пленки закончилась и зажгли свет, Модзони посмотрел на гостей.

— Вы можете уже что-то сказать? — спросил он.

— Прокрутите еще раз, пожалуйста, — попросил Мансини, глянув на свою коллегу.

Та согласно наклонила голову, и по знаку Модзони пленку показали второй раз.

Снова включили свет. На этот раз Модзони молчал, ожидая, когда заговорят гости. Мансини опять посмотрел на свою коллегу и предложил ей высказаться первой.

— Спасибо, профессор, — кивнула фрау Хайнман.

По-английски она говорила очень хорошо, словно была профессором не из немецкоговорящего Берна, а из центра Лондона или Ливерпуля.

— Человек достаточно богатый, — уверенно начала фрау Хайнман, глядя на снимки, которые также были разложены перед ними, — ему лет сорок пять. Он уверен в себе, подозрителен, никого не впускает в свой мир. Психологи обычно делят пространство вокруг человека на зоны. Его зоны общения и открытого пространства максимально сужены, а скрытая интимная зона и просто интимная зона достаточно отодвинуты, чтобы никто не мог к ним подойти. Заметно, каких усилий ему стоит пребывание в толпе. Это тип одиночки.

Он англичанин, — продолжила фрау Хайнман, — но хорошо знает нравы, принятые в Южной Европе. Обратите внимание на момент, когда кто-то из туристов его о чем-то спросил. Он поворачивается и подсознательно чуть отступает — ведь жители Великобритании и Северной Европы разговаривают друг с другом на расстоянии вытянутой руки, — но сразу же делает шаг вперед, зная, что итальянцы и испанцы беседуют на гораздо более близком расстоянии. Коротко отвечает и сразу поворачивается, чтобы уйти, не допуская наводящих вопросов.

Очень заметно, как он напряжен, когда подходит к своей жертве. И сразу же отошел. Хорошая выдержка, уходит не оборачиваясь. Идет довольно быстро, уверенно. Умный, внимательный, наблюдательный, прагматичный, сильный… — Она замолчала, взглянув на своего итальянского коллегу.

Профессор Мансини согласно кивнул и заговорил:

— Этот тип держится так, словно знает, что его снимают. Но когда уже ударил свою жертву и захотел отойти, поднял лицо. Вот на снимке это очень хорошо видно. Его кривая улыбка. Сарказм, чувство превосходства, враждебность по отношению к нам. Он наверняка знал, что его будут снимать. Поэтому так держался. Очень хладнокровен, у него достаточно развито чувство самоконтроля, умеет принимать решения. Я думаю, физически он достаточно сильный человек.

Дронго вспомнил про выстрел, когда убийца вышел на преступление вместе с Тимоти Хопкинсом. Значит, это был не случайный выстрел. Он заранее все просчитал. Знал, что Хопкинс может не выдержать и сорваться. И сознательно довел ситуацию до убийства, чтобы сразу связать с собой сообщника общей кровью. Похоже, этот тип гораздо опаснее, чем все они думают.

— Почему он убивает женщин? — вдруг спросил Террачини. — Вы можете это объяснить с точки зрения вашей науки? Только не говорите нам, что в детстве его, возможно, бил отец или не любила мать. Мы это уже знаем…

— Вы напрасно иронизируете, — мягко ответил Мансини. — Действительно, многие пережитые в детстве страхи и кошмары сказываются затем во взрослой жизни. Хотя необязательно, чтобы имели место именно те факты, о которых вы говорите. Мы считаем общепринятым мнение, что при формировании будущего мужчины исключительное значение имеет его общение с отцом. Любой мальчик в период полового созревания рано или поздно начинает видеть кошмары, которые его подсознательно мучают. Девочки в большинстве своем подобных кошмаров не видят. При пробуждении сексуальности у мужчин осознание того факта, что в стае, или в стаде, или в семье находится более сильный и более уверенный в себе самец, очень сильно действует на подростковое сознание.

— По-вашему, все мальчики должны расти без отцов? — усмехнулся Террачини.

— Я этого не говорил. Нормальная семья включает в себя наличие двух родителей — отца и мать. Кстати, в традиционно католических странах, таких как Италия, Испания, Португалия, где количество разводов гораздо меньше среднеевропейского уровня, почти не бывает маньяков. И в мусульманских государствах они также редки, что связано с семейными ценностями, закладываемыми в мальчиков еще в детстве, и с традициями уважения к женщинам, особенно к матерям. Они могут быть тиранами в семье, могут бессовестно обманывать женщин, могут быть насильниками, но чтобы стать патологическим убийцей, нужны другие мотивы. Для серийных насильников характерны иной тип сознания и мотивация.