Чингиз Абдуллаев - Три четверти его души

— Это моя ошибка, — произнес наконец Дронго, когда Брюлей раскурил трубку.

— Нет, — возразил тот, — это наша общая ошибка. Мы согласились с твоим планом и приняли решение все вместе. Никто не мог даже предположить, что он способен на такой риск. Никто не мог об этом даже подумать… В таких случаях преступники предпочитают вообще не появляться в городе, на его месте девяносто девять из ста убийц вообще уехали бы из страны…

— Но он остался, — напомнил Дронго, невежливо перебив комиссара.

— Остался, — кивнул Дезире Брюлей, понимая состояние своего молодого коллеги. — А значит, умеет все рассчитывать лучше нас. Тебе так не кажется?

Дронго повернул голову и посмотрел на невозмутимого Брюлея. Затем снова отвернулся и произнес сквозь сжатые зубы:

— Я его найду. Найду и убью.

— Только не так громко, — попросил Брюлей. — Нас могут услышать наши итальянские коллеги. Им может не понравиться твое решение.

— Вы шутите? — Дронго снова посмотрел на комиссара.

— А что мне делать, если ты сходишь с ума? Лучше успокойся и подумай, почему он так рискует? Почему позвонил тебе в Риме, почему послал нам сообщение из Севильи, почему приехал в Венецию? Тебе не кажется, что он страдает легкой формой шизофрении?

— Если бы только легкой. Вы же видели, что он делает с женщинами. Или думаете, их опять двое? У него есть еще сообщники?

— Их не так легко найти, — проговорил опытный комиссар, — не каждый пойдет в напарники к такому убийце. Для этого нужны крепкие нервы и желание смотреть.

— Вы полагаете, этот не сообщник? — Дронго кивнул на молодого человека, сидящего перед Модзони.

— Ты тоже так думаешь, — заметил Брюлей, — иначе захотел бы с ним поговорить. А тебе неинтересно, ты заранее знаешь, что он расскажет. Этого парня наняли, чтобы он разыграл перед нами свой трюк. И второго — тоже. Просто мы не были готовы к тому, что у нашего убийцы могут оказаться помощники. Он сыграл на этом и сумел нас обойти…

Пока Дронго и его собеседник вполголоса разговаривали, Модзони и Террачини продолжали допрашивать молодого человека. Французский студент Гийом Леру приехал в Венецию из Лиона, где учился на модельера. С первых слов стало ясно, что несчастный даже не догадывался, для какой цели его наняли. И не подозревал о существовании второго беглеца. Сегодня утром к нему подошел неизвестный мужчина средних лет и попросил помочь ему разыграть его друзей, заплатив за это сто евро. При этом объяснил, что бежать нужно в тот момент, когда одна из женщин на площади начнет имитировать падение. Так и сказал, что она притворится, будто падает, и все это для розыгрыша. Поэтому он так легко и согласился. Не мог даже предположить, что следом за ним побежит кто-то другой. У Гийома Леру тряслись губы, пока он это рассказывал.

— Все ясно, — недовольно подвел итог Модзони, глянув на Террачини. — Второй скажет то же самое.

— Нужно допросить обоих и сличить их показания. И постараться сделать фоторобот убийцы. И нужно узнать, где именно студенты встретились с этим типом. Пусть подробно его опишут… — Террачини все никак не мог успокоиться. Потом неожиданно резко махнул рукой. — Все ни к чему, — в сердцах произнес он. — Этот негодяй наверняка был загримирован. И встречался с ними в разных местах.

— Мы с ними поработаем, — уверенно пообещал Модзони. — Может, что-нибудь сумеем из них выжать.

Террачини поднялся, подошел к Дронго и Брюлею.

— Не хотите слушать? — с вызовом спросил он. — Понимаете, что мы снова в дураках?

— Не стоит так говорить, — попытался успокоить его Брюлей, — никто не думал…

— Я обязан был думать! — закричал Террачини. — Я обязан был понять, что перед нами не обычный убийца. Этот маньяк получает удовольствие от своих продуманных убийств, этот сумасшедший играет в свои игры… — Он с заметным усилием взял себя в руки, немного успокоился, затем пробормотал: — Извините, кажется, у меня сдают нервы.

Даббс, оглянувшись на него, обратился к задержанному:

— Мистер Леру, вы понимаете английский язык?

— Немного понимаю, — ответил студент.

— Предположим, что я хочу вам поверить. Предположим, я вам верю, вы ведь не могли знать, что мы ищем серийного убийцу. Но вы учитесь на модельера. Это ваша профессия. И учитесь вы неплохо, если смогли в марте приехать в Венецию. В силу вашей будущей профессии вы обязаны были обратить внимание на одежду и манеры подошедшего к вам с таким странным предложением мужчины. На характерные детали, которые могли быть только у него. Вы меня понимаете?

Дронго привстал. Молодец, Даббс, все-таки американские специалисты не зря получают свою зарплату. Конечно, нужно обратить внимание на будущую профессию парня. Брюлей и Террачини тоже насторожились, ожидая, что ответит Леру.

— Он был одет… — начал вспоминать тот, — в тонкие шерстяные брюки очень хорошего качества. Английского покроя… Ботинки — «Кларкс». Да, это был «Кларкс». И теплую куртку. Я не уверен, но думаю, что это была новая линия Барбериса. Шарф от Ланвина, такие носят большинство состоятельных мужчин в Южной Франции. Но по-английски он говорил очень хорошо. Хотя я думаю, что он знает и французский, и итальянский языки.

— Почему? — спросил Даббс.

— Мимо проходили французы, они что-то сказали, и он, прислушавшись, улыбнулся.

— А лицо? Какое у него лицо?

— Он был в темных очках. Не снимал их во время беседы. Я еще подумал, что у него проблемы со зрением. Носить в начале марта очки от солнца… И темная кепка. Да, я обратил внимание на кепку. Она была новой, купленной совсем недавно. И явно не к месту. Точно. Кепка и шарф не очень гармонировали с его видом. Шарф был вызывающе модным, цветным, с характерным рисунком Ланвина, такой в серую клеточку. А кепка придавала ему несколько простоватый вид.

Дронго подошел ближе, вслушиваясь в объяснения Леру.

— У него было чисто выбритое лицо?

— Да. И хороший парфюм. Я думаю, это английский парфюм, из тех, которые делают на заказ и продают в эксклюзивных бутиках. Или в фирменных магазинах.

— Вы смогли бы идентифицировать запах? — вступил в разговор Дронго.

— Не знаю, — честно признался Леру. — Вот ваш парфюм я сразу вычислил. Это «Фаренгейт», правильно?

— Да, — кивнул Дронго, — поэтому я и спросил. Вы должны чувствовать разницу.

— Возможно, — согласился Леру.

— Что еще вы можете о нем сказать? — задал вопрос Даббс.

— Ну ему чуть больше сорока. Он уверенно держится, одевается элегантно, но немного консервативно. А кепка и очки, мне кажется, были для камуфляжа. Они не совпадали с его общим стилем. И знаете, по-моему, он стоял в толпе рядом со мной, когда я бросился бежать, увидев, что молодая женщина падает. Для меня это был сигнал, мы ведь так договаривались. Он же говорил, что она тоже принимает участие в розыгрыше…