Чингиз Абдуллаев - Упраздненный ритуал

— Вот они, — показал Курбанов на спускавшихся по лестнице Аббасова и Альтмана.

— Почему вы побежали наверх? — спросил Дронго.

— Внизу негде спрятаться, — пояснил Курбанов, показывая на столпившихся людей и сотрудников полиции, — сюда бы убийца не показался.

Неожиданно на лестнице появился Габышев.

— Она пришла в себя! — крикнул он, обращаясь к Дронго. — Лейла считает, что это был обычный обморок.

— Подождите, — прервал его Дронго. Он посмотрел на Ахмедова. — Пусть все уйдут, — попросил он, — все посторонние. Можно выпускать не обыскивая. Все равно уже ничего не найдут.

— А убийца? — спросил майор.

— Я его вам покажу. Только уберите отсюда людей.

— Прекратите обыск, — приказал Ахмедов, — пусть все быстро уходят. Выпустите людей. Быстрее, быстрее!

Курбанов бросился к дверям, чтобы ускорить этот процесс. К Дронго подошел директор.

— Когда это кончится? — спросил он. — Сумасшедший день.

— Уже, — сказал Дронго, — уже все закончилось, раз и навсегда. Скажите вашему сторожу, чтобы запер двери и никого не пускал.

— Хорошо, — директор прошел в небольшую комнату, в которой традиционно находились сторожа и дежурные. Оттуда вышел, хромая, сторож.

— Может хватит над нами измываться? — спросил Ахмедов. — Где убийца? Кто пытался задушить Кирсанову? Кто-то посторонний?

— Нет, — вздохнул Дронго. — Один из ее бывших одноклассников. Вы были правы, когда говорили о Фрейде. Но здесь не только влияние Фрейда.

— Кто это?! — закричал Ахмедов, глядя безумным взглядом на стоявших перед ним мужчин — Аббасова, Габышева, Альтмана.

Было видно, как нервничает Раис Аббасов, как дрожат руки у протирающего очки Альтмана, как побледнел Владимир Габышев.

— Кто это? — спросил Ахмедов еще раз.

— Я сомневался, будучи не уверен в своих предположениях, — сказал Дронго, — но на перилах я нашел каплю воска, а среди документов школы обнаружил очень интересный приказ, изданный три года назад. После этого сомнений уже не было.

— Вы сказали, кто-то из одноклассников, — напомнил Ахмедов, — Фазиль сидел с нами в кабинете в наручниках. Остались трое — Аббасов, Габышев и Альтман. Кто из них? — он протянул руку по направлению к ним.

— Да, — сказал Дронго, — это ее бывший одноклассник. Только его нет среди тех, на кого вы показываете. Позвольте вам представить еще одного одноклассника Кирсановой. Это оставшийся в живых Рауф Самедов. Вот он перед вами, — и Дронго эффектно развернул стоявшего рядом с ним сторожа.

— Мансур? — удивленно спросил директор. — Не может быть!

— Он стал таким после падения, — пояснил Дронго, — очевидно, он и раньше был замкнутым человеком. А после падения стал совсем другим. Вы приняли его на работу три года назад летом, и тогда же выдали ему дубликат трудовой книжки, якобы утерянной им во время бегства из Карабаха. Все это зафиксировано в ваших приказах.

Сторож стоял, отпустив голову. На нем был темный халат. Заросшее лицо, нестриженая голова. Он не решался смотреть в глаза окружающим.

— Почему вы решили, что он убийца? — все еще не верил услышанному Ахмедов.

— Сейчас я все объясню, — ответил Дронго, и в этот момент Раис Аббасов, шагнувший к сторожу, вдруг спросил:

— Рауф, неужели это ты?

Сторож поднял голову. Они смотрели друг другу в глаза. Потрясенный Раис отступил на шаг.

— Это ты, — прошептал он, напуганный внезапным воскресением своего бывшего товарища, — это ты.

— Не может быть, — громко сказал Габышев, — этого не может быть. Он ведь погиб в горах.

Сторож обернулся, метнул горящий взгляд на Габышева. Тот вздрогнул от неожиданности. Он тоже узнал эти глаза. Габышев был более хладнокровен, но и на него подействовал вид несчастного.

— Так значит, это ты убивал, — сжал зубы Габышев, — ах ты…

Он шагнул вперед и замахнулся на убийцу. Тот вдруг сжался, словно вспомнив детство, когда Габышев был гораздо сильнее его.

— Вова, — крикнул Альтман, — не смей!

Габышев обернулся, опустил руку. Альтман оттолкнул его от несчастного.

— Рауф, — сказал он участливым тоном, — как же ты мог? Почему ты скрывался все это время? Почему работал здесь и никому ничего не говорил?

— Я… у… я… — пытался что-то произнести Рауф, потом скривился и проскулил:

— Вы меня бросили одного…

— Нет, нет! — взволнованно воскликнул Альтман. — Мы тебя искали, мы думали, ты погиб. Мы искали тебя до ночи. Честное слово искали. Как ты мог такое подумать! Мы не знали, как тебе помочь.

— Я там был… две недели… был там… — Рауф плакал.

Альтман подошел ближе и дотронулся до него. Убийца вздрогнул.

— Мы виноваты, — сказал Леонид, — мы очень перед тобой виноваты, Рауф. Прости нас, если можешь. А мы постараемся простить тебя.

Убийца вздрогнул. Оглянулся по сторонам.

— Нет, — сказал он убежденно, — не нужно мне ваше прощение. Я их сам, вот этим ножом… Я их всех убил…

— Альтман! — крикнул Дронго, понявший, что сейчас может произойти непоправимое.

Вейдеманис бросился к Леониду и сильно толкнул его, тот упал на пол. И в этот момент в руках убийцы сверкнул нож.

— Нет, — крикнул Ахмедов, — не нужно!

— Я их всех убил! — закричал убийца. — Это я сделал!

Он поднял нож и резким движением правой руки вонзил лезвие себе в грудь, прямо в сердце, и тут же рухнул, как подкошенный.

— Нет! — крикнул Альтман, пытаясь вскочить на ноги, но его держал Вейдеманис. — Пустите меня к нему, нет! — он громко заплакал.

Габышев подошел к лежавшему на полу убийце и молча встал перед ним. К нему подошел Аббасов и, уткнувшись другу в плечо, зарыдал, содрогаясь всем телом. Габышев стоял и молча смотрел на убитого.

Вейдеманис наконец отпустил Альтмана. Тот, вскочив, бросился к упавшему, очевидно, рассчитывая ему помочь. Но помочь несчастному было уже невозможно. Он умер почти мгновенно, вонзив нож в свое измученное сердце.

Ахмедов ошеломленно взглянул на Дронго.

— Как вы его вычислили? — почему-то шепотом спросил майор.

— Долго рассказывать, — отмахнулся Дронго, — сейчас не место. Организуйте людей, чтобы они унесли отсюда тело Рауфа. И найдите его сестру. Пусть хотя бы похоронят его достойно. Желательно уже в другой могиле, а не в той, где он якобы был похоронен.

— Да, да, — конечно, — сказал Ахмедов, — да, мы все сделаем, — он стал неожиданно мягким и предупредительным, настолько потрясла его произошедшая трагедия.

— А потом соберите всех наверху, — добавил Дронго, — я расскажу вам печальный конец этой истории.

Через час они сидели в кабинете физики. Все, кто принимал участие в сегодняшних событиях. Оставшиеся выпускники некогда дружного класса — Аббасов, Габышев, Альтман и освобожденный от наручников Магеррамов. Потрясенные женщины — Света Кирсанова, Ольга Рабиева и Лейла Алиева. Майор Ахмедов со своим заместителем. Директор школы. За последней партой сидел Вейдеманис, печально смотревший на это последнее собрание сегодняшнего вечера. Была уже полночь. Муж Ольги несколько раз звонил, требуя, чтобы выпустили его жену. Наконец ему разрешили подняться и присоединиться к ним. Он сидел рядом с супругой, — сжимая ей руку, словно пытался, отвлечь от печального рассказа Дронго. Приехавший за Лейлой брат не стал подниматься наверх. Он сидел в машине и слушал музыку. Впрочем, никто и не настаивал. Кирсанова жила одна, и поэтому за ней никто не приехал. Лишь ее мама несколько раз звонила по мобильному телефону, беспокоясь, что с дочерью что-то произошло.