Ян Флеминг - Доктор Но

— Ханни, — сказал Бонд глухо, — залезайте в ванну, пока я вас не отшлепал!

Она улыбнулась и, не говоря ни слова, ступила в ванну и растянулась в воде. Краешком глаза она наблюдала за ним.

— Джеймс, — заговорила она, — вы должны меня помыть... Я не умею... Покажите мне, как это делается.

— Замолчите, Ханни, — рассердился Бонд. — Берите мыло, губку и трите! Сейчас совсем не время заниматься любовью, поймите. А я пойду завтракать, — сказал он, уговаривая скорее себя, чем ее.

Он взялся за ручку двери и решительным жестом распахнул ее.

— Джеймс, — пролепетала она ласково.

Он повернулся. Ханни показывала ему язык. Он сердито улыбнулся и хлопнул дверью.

Сердце его бешено колотилось. Он заставил себя успокоиться и выбросить Ханни из головы. Нужно было проверить возможные пути бегства из этих роскошных апартаментов. Сначала он стал искать что-нибудь, что могло бы послужить оружием. Затем встроенные микрофоны и другие ловушки. Ничего. Электронные часы на стене показывали половину девятого. У кровати — ряд кнопок с надписями: парикмахер, маникюрша, горничная... Телефона нет. В углу, под самым потолком — маленький вентилятор. Слишком маленький, к сожалению. Двери сделаны из легкого металла и выкрашены в тот же цвет, что и стены. Бонд изо всех сил навалился на дверь плечом. Она даже не шелохнулась. Он потер плечо. Да... хорошенькая тюрьма! Но все же тюрьма... Ничего не поделаешь. Он уселся за стол и принялся за еду. Из ванной комнаты раздавался тоненький голосок — Ханни напевала популярную песенку. Бонд мысленно заткнул уши и накинулся на яичницу.

Через десять минут дверь ванной открылась. Бонд поспешно закрыл голову руками. Ханни выдала презрительный смешок и сказала:

— Да это же просто трус! Он боится самой обыкновенной девушки.

Бонд слышал как она роется в шкафу. Она продолжала бормотать вполголоса, как бы самой себе:

— Хотела бы я знать, чего он боится. Если мы поборемся, то я одержу верх, это точно. Может быть он этого боится... Может он просто слабак. Однако, глядя на его мускулы и грудную клетку, этого не скажешь... Остальное я еще не видела. Ему явно стыдно за что-то. Поэтому-то он и не раздевается... Хм... посмотрим... Вот это кимоно ему понравится? Джеймс, дорогой, — сказала она чуть громче, — что вы скажете о белой тунике с голубыми птицами? Вам понравится?

— Да, черт вас побери! — проговорил Бонд сквозь зубы. — Идите завтракать. Я просто засыпаю.

— О! — воскликнула она. — Если вы считаете, что пора в кровать, то я быстро!

Бонд открыл глаза. Она улыбалась. Она была просто восхитительна. Ее длинные белокурые волосы были зачесаны на сторону и едва касались щеки. Она вся так и сияла, а огромные голубые глаза сверкали от удовольствия. Теперь Бонд был совершенно уверен: ему очень нравился ее сломанный нос. Он признался себе, что был бы огорчен, если бы она стала просто красивой девушкой среди других красивых девушек.

— Послушайте, Ханни, — сказал он так строго, как только мог. — Вы очаровательны, но не стоит выставлять напоказ ваши прелести: кимоно так не носят. Ради всего святого, перестаньте изображать из себя «девушку по вызову». Тем более за завтраком.

— Злюка! — сказала она, запахивая кимоно. — Почему вы не хотите поиграть? Мне очень хочется поиграть в мужа и жену.

— Но не за завтраком, — повторил Бонд твердо. — Идите есть, все очень вкусно. Посмотрите на кого я похож. Я пойду побреюсь и приму ванну.

Он поднялся, подошел к ней и поцеловал в голову.

— А что касается игры, как вы это называете, — добавил он, — клянусь вам, из всех женщин в мире я выбрал бы вас в качестве партнера. Но не теперь.

И не дожидаясь ответа он быстро направился в ванную. Под душем ему вдруг безумно захотелось спать. Сон накатывался на него волнами, глаза его просто слипались. Он едва смог вычистить зубы. Все симптомы налицо: ему подсыпали снотворное. В кофе, наверное, или в апельсиновый сок... Какая теперь разница, куда именно. У него было лишь одно желание — спать. Словно сомнамбула он доковылял до двери, совершенно забыв при этом, что не одет. Это не имело значения: Ханни уже позавтракала. Так и есть. Она лежала голая в кровати, под простыней, и спала глубоким сном. Он погасил свет в комнате и рухнул на свою постель.

Электронные часы показывали половину десятого.

В десять часов дверь медленно открылась. В проеме показался человек. Стройный, высокий, очень худощавый. Это был мужчина ростом не менее ста восьмидесяти пяти сантиметров. Некоторое время он прислушивался, не решаясь зайти в комнату. Затем, успокоившись, зашел и склонился над кроватью, где спала Ханничайлд. Она размеренно и глубоко дышала. Человек зажег мощный фонарь, который висел у него на груди. Несколько минут он внимательно разглядывал лицо спящей девушки. Затем протянул руку и медленно стянул простыню. Но это была не рука... а стальная клешня на шарнирах, которая тут же исчезла в широком рукаве кимоно из черного шелка.

Человек долго разглядывал обнаженное тело с мечтательной полуулыбкой на лице. Затем также медленно стальная рука ухватила край простыни и заботливо укрыла Ханни.

Далее он подошел к кровати Бонда. Он исследовал каждую линию прекрасного смуглого лица, которое безжизненно покоилось на подушке. Затем человек проверил пульсацию шейной артерии и сосчитал удары. Потом стянул простыню и прислушался к биению сердца. Оценивающим взглядом он окинул мускулатуру рук и груди. Долго рассматривал свисающую с кровати кисть. И наконец, также заботливо накрыл простыней. С минуту еще высокий силуэт возвышался над спящим Бондом. Посмотрев все, что ему было нужно, незнакомец покинул комнату.

Было четыре часа тридцать минут. Вдоль залежей гуано медленно ползла последняя за этот день вагонетка с грузом. Сотня мужчин и женщин лениво разбредались по сторонам, заслышав свисток мастера, означавший конец работы. Мужчины взяли трубки и, напевая, направились к шалашам. Завтра по другую сторону холма будет праздник. К берегу пристанет корабль с провиантом, который приходит раз в месяц. То есть, будет большое оживление: свежие продукты, дешевая бижутерия, танцы, потасовки. Жизнь прекрасна...

Жизнь прекрасна и для персонала. Все полунегры-полукитайцы, которые отлавливали Бонда, Куоррела и Ханничайлд, тоже получат отпуск. И завтра, за исключением охраны и дежурных по кухне, для всех наступит праздник.

Глубоко под землей, в самом центре холма, Бонд проснулся в своей кровати. У него слегка болела голова, но он чувствовал себя совершенно отдохнувшим. Ханни уже встала: он слышал как она напевала в ванной комнате. Она появилась со стопкой сложенных кимоно, спокойная, свеженькая, улыбающаяся. На ней было шелковое кимоно голубого цвета, что самым замечательным образом гармонировало с золотистым оттенком ее кожи. Бонд потянулся.