Ян Флеминг - Мунрейкер

Короче говоря, членство в «Блейдс» всего лишь за сто фунтов вступительного взноса и пятьдесят фунтов годовой подписки обеспечит вам викторианский стандарт роскоши плюс возможность весьма комфортно проиграть или выиграть любую сумму в пределах двадцати тысяч фунтов в год.

Размышляя обо всем этом, Бонд пришел к выводу, что вечер доставит ему удовольствие. За всю жизнь ему лишь дюжину раз довелось побывать в «Блейдсе», и в последний раз он изрядно обжегся, играя в покер по-крупной. Однако предчувствие большой игры и риск лишиться нескольких, отнюдь не лишних для него сотен фунтов, сводили мышцы напряжением ожидания.

И было еще, конечно, небольшое дельце сэра Хьюго Дракса, которое могло придать дополнительный драматический штрих грядущему вечеру.

Даже странное происшествие во время поездки по Кинг-Роуд в направление Слоун-Сквер, нисколько не встревожило его.

Было без нескольких минут шесть, когда внезапно ударил гром. Небо заволокло грозовыми тучами, и вдруг впереди, высоко в воздухе, замигали яркие электрические буквы. Угасающий поток световых волн привел в действие катодную трубку, в свою очередь включившую механизм, который будет поддерживать работу табло в мигающем режиме до тех пор, пока около шести часов утра первые лучи солнца вновь не воздействуют на трубку и та не замкнет цепь.

Увидев неожиданно перед собой огромные кроваво-красные буквы, Бонд вздрогнул. Свернув к тротуару, он вылез из машины и пересек улицу, чтобы получше разглядеть рекламу.

Ага! Вот в чем дело. Часть букв заслоняло соседнее здание. Это был один из световых рекламных щитов компании «Шелл». «ШЕЛЛ — ЭТО КЛАД, КОТОРЫЙ ВСЕГДА С ТОБОЙ», — гласила надпись.

Бонд усмехнулся; вернувшись в машину, он продолжил путь.

Когда он увидел надпись в первый раз, наполовину заслоненную домом, огромные мерцавшие в вечернем небе кровавые буквы заключали в себе совсем иной смысл. Они кричали:

«АД, КОТОРЫЙ ВСЕГДА С ТОБОЙ... ВСЕГДА С ТОБОЙ...» [Shell — название фирмы; Hell (англ.) — ад].

Припарковав свой «бентли» неподалеку от клуба «Брукс», Бонд завернул за угол и оказался на Парк-Стрит.

Фасад «Блейдса», выстроенный в адамовском вкусе и утопленный на ярд или два вглубь по сравнению с соседними домами, смотрелся в мягких сумерках особенно эффектно. Сводчатые окна первого этажа по обеим сторонам входной двери были уже затянуты темно-бордовыми портьерами; на втором этаже в одном из трех окон Бонд заметил слугу, спускавшего шторы. В среднем окне виднелись головы и плечи двух мужчин, склонившихся над столом и игравших, скорее всего, в триктрак; над ними сияла одна из трех огромных люстр, что освещали знаменитую игорную залу.

Бонд толкнул дверь и поднялся к старинной конторке, за которой восседал страж клуба, а также советчик и семейный друг доброй половины членов, Бреветт.

— Добрый вечер, Бреветт. Адмирал уже здесь?

— Добрый вечер, сэр, — ответил Бреветт, знавший Бонда, который уже бывал несколько раз в клубе в качестве гостя. — Адмирал ожидает вас в игорной зале. Гарсон, проводите коммандера Бонда к адмиралу. И поживей!

Следуя за облаченным в ливрею гарсоном по стоптанным белым и черным мраморным плитам вестибюля, а затем по широкой лестнице с великолепными черного дерева решетками Бонд вспомнил историю о том, как однажды на выборах нового члена в ящике для голосования вместо восьми — по количеству присутствовавших членов правления — черных шаров оказалось девять. Бреветт, обносивший голосовавших ящиком, позже сам признался председателю в том, что это он опустил лишний шар. Никто не возражал, ибо правление скорее решится распрощаться со своим председателем, нежели с портье, чьи предки занимали эту должность целые сто лет.

Гарсон распахнул створку двери на верхней площадке и пропустил Бонда в залу. Продолговатая комната была полна людей, однако Бонд сразу заметил М., сидевшего в одиночестве в нише у окна и раскладывавшего пасьянс. Бонд отпустил гарсона и пошел по густому ворсистому ковру, отмечая про себя аромат дорогих сигар, приглушенный говорок, вившийся над тремя столами для бриджа, резкий стук костей, сыпавшихся на какую-то невидимую доску.

— А вот и ты, — проговорил М., завидев Бонда. Он указал на свободное кресло, стоявшее напротив. — Сейчас, только закончу. Этот треклятый пасьянс не дается мне уже несколько месяцев. Выпьешь?

— Нет, благодарю, — отказался Бонд. Он сел, закурил сигарету и с любопытством принялся наблюдать за тем, с какой сосредоточенностью М. перекладывает карты.

«Адмирал сэр М... М... — занимает пост в министерстве обороны». Внешне М. ничем не отличался от завсегдатаев других клубов на Сент-Джеймс-Стрит. Тот же темно-серый костюм, накрахмаленный белый воротничок, неизменный темно-синий галстук, завязанный довольно свободно, тонкий черный шнурок монокля, которым М., похоже, пользуется только тогда, когда читает меню, резко очерченное лицо моряка с ясным, проницательным взором. С трудом верилось, что всего час назад он разыгрывал партию против врагов Англии с участием тысяч живых фигур, что именно в этот вечер на его совести могла быть чья-то кровь, или удачный взлом, или что именно сейчас его угнетало известие о попытке гнусного шантажа.

А что непредвзятый наблюдатель мог подумать о нем, «коммандере Джеймсе Бонде», тоже «занимавшем ложность в министерстве обороны»? Что-то холодное и угрожающее проглядывает в этом лице. Подтянут и натренирован. Возможно, выполняет определенного сорта работу в Малайе. Или Найроби. А может, борется с «Мау-мау». Суровый посетитель. Среди завсегдатаев «Блейдса» такого встретишь не часто.

Бонд знал, что в его внешности есть что-то от иностранца. Он знал, что такому человеку, как он, сделаться незаметным нелегко. Особенно в Англии. Он повел плечами. Но ведь для него главное быть незаметным за границей. Ему никто не поручит задание в Англии. Вне компетенции разведки. Однако, как бы там ни было, сегодня скрываться ему нужды нет. Сегодня отдых.

М. фыркнул и отложил карты. Бонд машинально взял колоду и так же машинально перетасовал ее в соответствие рекомендациям Скарна, то есть разделил колоду на две части и быстрым движением соединил половинки торцами, приподнимая карты за углы так, чтобы они не отрывались от стола. Выровняв, он отложил колоду.

М. подозвал проходившего мимо лакея.

— Принесите, пожалуйста, карты для пикета, Тэннер, — попросил он.

Лакей исчез и почти тут же появился вновь, неся две тонкие пачки. Сорвав с карт обертку, он положил их вместе с мелками на стол и приготовился ждать дальнейших распоряжений.

— Мне виски с содовой, — сказал М. — Ты уверен, что ничего не будешь пить?