Жерар Вилье - Кабул на военном положении

Не обращая больше внимания на Малко, он пошел к дверям. Малко тоже встал и преградил ему путь. В глазах Селима Хана вспыхнула безумная жажда убийства. Гульгулаб рычал, как дикий зверь, держа палец на спусковом крючке автомата. Малко не помнил себя от ярости. Прилететь в Кабул, подвергая свою жизнь страшной опасности, и все для того, чтобы тебя выставил за дверь зарвавшийся маньяк!

– Маршал, – снова заговорил он по-русски, – прежде, чем вручить вам эти деньги, я должен кое-что с вами обсудить...

Покачиваясь назад и вперед, Селим Хан посмотрел на него странным взглядом, отуманенным гашишем. Ничего не скажешь, хорош!.. Потом сказал:

– Хорошо. Пойду оденусь. Осмотри дом. Гульгулаб проводит тебя.

Он обернулся к глухонемому и начал объясняться с ним с помощью жестов и отдельных слов на дари, которые тот читал по губам. Затем они вышли из гостиной. Селим Хан что-то повелительно сказал переводчику, заждавшемуся в уголке, и пошел вверх по лестнице.

Гульгулаб, переводчик и Малко прошли садом и попали во второй корпус. Не задерживаясь, миновали обширнейшие покои, где ничего, кроме ковров, не было, ванную комнату и зимний сад, где чахли без ухода растения. И кругом ковры.

– Маршал чрезвычайно богат, – объявил толмач. – У него один из красивейших в Кабуле домов.

Малко подавил желание дать ему адрес Клода Даля, чтобы превратить этот набитый хламом сарай в настоящий особняк.

Снова вышли в сад. В тишине послышался громкий лай, который доносился из стоящего на отшибе деревянного строения. Именно туда они и направились. Едва Гульгулаб отворил дверь, как лай стал просто оглушительным.

Помещение с земляным полом было разгорожено дощатой стенкой примерно полутораметровой высоты. Та половина, где они находились, была пуста. Малко подошел к перегородке и едва не отпрянул от ужаса.

Какой-то афганец крепко держал за ошейник собаку, сжимая ее между колен. Второй в это время, вооружившись огромными ножницами, обрезал ей уши! Животное выло, пыталось укусить, по желтой шерсти стекала кровь. При взгляде на оскаленные клыки невольно приходили на ум жуткие создания из фильмов ужасов. Забившись в противоположный угол, вторая собака еще дрожала от пережитого страха... Вооруженный палкой сторож отгонял палкой пять или шесть их рычащих соплеменников.

– Что такое с ними делают? – воскликнул Малко.

– Это бойцовые собаки, – с ученым видом пояснил толмач. – Из псарни маршала. Каждую пятницу устраиваются поединки, и каждый раз сильнейшими оказываются питомцы маршала. Им обрезают уши, чтобы соперник не мог схватить их за это место. Потом они сами скажут спасибо!

Надо полагать, это "потом" будет очень не скоро!..

На пол упал обрезок уха, пес отчаянно взвыл. От этих воплей мурашки шли по коже. Афганцы всегда отличались жестокостью, но здесь превзошли самих себя. Малко вспомнил, как лет двадцать назад смотрел игру "Бузкаши" [15]. Коммунисты ее запретили, но остались собачьи бои. То были животные странной, некрасивой породы: крепкие, как упряжные лайки, с толстыми лапами, желтой шерстью и клыкастой пастью.

Малко был сыт зрелищем по горло. К тому же, с песьей головы свалился начисто отрезанный последний лоскут уха. Он оглянулся и оторопел. Переводчик с Гульгулабом исчезли!

Подойдя к двери, он вознамерился было отворить ее. Заперто. За спиной послышался скрип. Он обернулся, и струйка холодного пота побежала у него по спине. Часть деревянной перегородки скользила вбок по пазу. Едва открылся проход, как афганцы исчезли через другую дверь.

В течение нескольких секунд все оставалось по-прежнему. Малко бросился к перегородке и попытался задвинуть отошедшую часть. Тщетно. Тут собаки заметили его. Одна из них поднялась с пола и заворчала.

Весь похолодев, Малко обежал комнату взглядом: ни единого отверстия, ни единого предмета, каким можно было бы защититься. Первая псина через открывшийся проход перешла на другую половину. Уставивши на Малко желтые глаза, она щерила огромные желтые клыки. За ней толпились остальные, готовые броситься на чужака и разорвать его, как их тому учили.

Рослый пес бросился со свирепым рычанием. Прислонившись спиной к стене, Малко встретил его пинком в нос. Кинулся второй, норовя вцепиться зубами ему в горло. Малко удалось отшибить его в сторону и так хватить кулаком но голове, что тот упал, оглушенный. Чувствуя, как колотится кровь в висках, Малко понимал, что долго ему не продержаться. Вокруг толпилось шесть или семь бойцовых собак, наперебой кидавшихся на него. Одна из них вцепилась ему в туфлю, и он отогнал ее лишь после того, как несколько раз ударил кулаком по голове.

Еще одна с визгом бросилась прочь, получив жестокий удар по кровоточащему остатку уха.

Самая рослая собака отбежала и вдруг кинулась, широко разинув пасть и норовя перекусить Малко сонную артерию. Человек отскочил, и зверь с разбега глухо ударился о деревянную перегородку. Вдруг острая боль пронзила Малко: одна из сбак вонзила ему зубы в ногу. Малко наклонился и сдавил ей горло. Но та не разжимала челюсти. Тут краем глаза он увидел, что рослая желтошерстная псина прыгнула на него. Малко мгновенно уклонился, и песьи клыки вонзились в плечо надетой на нем толстой шубы.

Силы его таяли. Вцепившаяся ему в туфлю собака, полузадохшись, разжала, наконец, челюсти. Но остальные рыча сомкнулись вокруг, готовые броситься в любое мгновение.

Вскоре они кинутся все разом и растерзают его заживо!

Закрыв глаза, блаженно вытянувшись на спине, Селим Хан приходил в себя от дурманящих воспарений гашиша с помощью изощренного языка своей новой жены Зебы, шестнадцатилетней девушки из племени хазара с монгольским лицом и каменными грудями, чья бархатная кожа сводила его с ума. Став коленями на покрывало из поддельной леопардовой шкуры, она с детским усердием ласкала своего господина, взяв в рот его детородный орган.

Но ей нужно было очень много усердия, дабы превозмочь пагубные последствия и гашиша, и водки в одно время!

Повелитель одобрительно покряхтывал, сокрушаясь от того, что его мужская сила не пробуждалась так скоро, как ему того хотелось бы. В голове у него неотступно вертелась одна неприятная мысль, отравлявшая удовольствие от его похотливой забавы. Нехорошо травить собаками человека, который может принести много денег. Давеча он дал волю гневу, разочарованный тем, что не получил сразу обещанные доллары. Он прервал свои услады, оттащив Зебу за волосы.

– Поди и скажи Гульгулабу, чтобы он выпустил нашего гостя! – приказал он. – И сразу возвращайся!

Селим Хан посмотрел себе ниже пояса и подумал, что гашиш не идет ему впрок. А между тем, он страстно желал Зебу! Накинув халат, девушка уже вышла из спальни. Селим Хан с трудом сполз с кровати. Ничего, он свое возьмет!