Александр Авдеенко - Дунайские ночи

«Однажды у Серого спросили, где он набрался мудрости. Тот улыбнулся лукаво и сказал: «Многому я научился у своих наставников, больше — у своих товарищей, но еще больше — у своих учеников»… Вот уж который год я люблю Василька и учусь воспринимать жизнь так, как он. Это великий дар и великое умение хорошо жить. Вася щедро наделен этим даром, но он не замечает, как богат, считает, что должен восхищаться умом и талантами других. Это его давняя привычка, еще с тех пор, как был разведчиком в партизанском отряде имени Олексы Довбуша. Там, в суровых Карпатах, на полях Отечественной войны, засеянных великими поступками, — корни Василька. В те еще времена начал он подражать прославленным удачливым разведчикам, хотя уже и сам тогда был смелым, ловким. Но ему казалось, что все у других лучше, чем у него. Не подозревал, что ему не надо никому подражать, брать взаймы или напрокат чужой ум, чужую сноровку, чужое бесстрашие. Скромность, не знающая, что она есть скромность, искреннее незнание своей силы, неутолимое желание быть сильнее и лучше, неустанные поиски образца для примера, радостные находки «образцов» были постоянными его спутниками. И теперь, к счастью, не покинули его. Учась у всех сознательно, с открытыми глазами, он многих учит бессознательно.

Повторяю, настаиваю: высший дар человека — благоговейный восторг перед делами своих товарищей, умение радоваться чужому успеху, чужому уму, чужой победе, способность высоко оценивать другого и недооценивать себя. Такой человек сделает много, при любых обстоятельствах не подведет ни друга, ни государство, ни партию.

Васильку недостает чекистского зрелого мастерства, спокойствия, терпеливости, проницательности. Все это придет к нему со временем. У такой породы бойцов есть одна могучая особенность. Суворов назвал ее солдатской смекалкой, сноровкой. Люди искусства именуют ее поделикатнее — вдохновением. Говорят, оно от неба, от лукавого, рождается стихийно, может воздействовать на человека и так и этак. Не знаю. Но я твердо убежден, что вдохновение вспыхивает не само по себе, а от искры, высекаемой трудом. Трудолюбивого чаще всего, охотнее всего посещает вдохновение. Васек трудолюбив, наделен светлым умом, сильной волей, прошел добрую школу — человеколюбия, борьбы за правду, за справедливость, храбр, морально устойчив, мыт в семи водах и бит в семи ступах, хорошо воспитан.

К чему это я о нем заговорил «во первых строках моего письма»? Он еще не знает о существовании «Говерло», но уже чувствует его приближение, встревожен, оглядывается, гадает, ищет: кто, где, откуда, почему, зачем? Прекрасно! В нашем деле это и называется вдохновением.

Признаться, я слукавил, когда сказал Гойде, что и рад бы поделиться с ним секретом, да нечего ему сказать. Есть секрет, и немалый. Кое-какие факты дают мне право думать, что «Говерло» скрывается под личиной виноградаря Кашубы. Если это так, то я не могу бросить все, ехать на Дунай. Нет, Вася. Прежде всего меня интересует «Говерло», человек из «Отдела тайных операций». Происшествие в «Верховине», конечно, насторожило его, заставило затаиться, и потому мы не можем сразу установить, с кем он связан, кроме Качалая.

Что я сегодня знаю о нем? Впервые он неопределенно возник в зоне нашего наблюдения 16 августа 1956 года на ужгородском почтамте. В нашем деле часто находишь самородок там, где нет никаких спутников золота. Второй раз Кашуба появился на смутном горизонте «Рукотрясения» в довольно четком виде. Через два дня он пришел на ужгородский почтамт и получил телеграмму до востребования и тем самым стал полноправным действующим лицом операции «Рукотрясение». Теперь все зависит от нашего терпения, от умения выбрать хорошую позицию для наблюдения. — Беру эту миссию на себя.

Возвращаюсь к Кашубе. Предполагаю, пока только на основании одного слова, обнаруженного в бумагах «студентов», что он «Говерло». Андрей Ярославович Кашпар. Агроном. Родился в Берегове, неподалеку от Тиссы. Жил в Венгрии, в окрестностях Токая, работал управляющим поместьем венгерского графа. Двадцати пяти лет от роду эмигрировал в США. Вернулся в Закарпатье в тридцатые годы, привез с собой жену, американку закарпатского происхождения, мадьярку по рождению. Она была очень красива, с изрядным запасом долларов. Теперь она просто красива, а богата тайно. Скрывает, сколько у нее денег и добра. Она не то дочь, не то племянница какого-то крупного помещика, бывшего, разумеется.

Андрей Кашпар оставил после себя кое-какой след в архивах ужгородского жандармского управления. Доказано, что он служил и в мадьярской и в чехословацкой разведках. Не отказывал в услугах англичанам, французам, немцам. В годы войны околачивался в Будапеште, в Трансильвании, заглядывал в Плоешти — готовил налет американских бомбардировщиков на нефтяные промыслы. После войны бесследно пропал. Следы его удалось обнаружить несколько лет назад. Нам стало известно, что Андрей Кашпар под кличкой «Говерло» обосновался в Баварии, в американской разведывательной школе, обучает «людей закону Лоджа». Недавно он покинул школу и выбыл с небольшой группой своих «воспитанников» в неизвестном направлении.

Я долго искал его и там и сям. И теперь, кажется, нашел. Неужели это он? У нас есть старая фотография, на которой изображен Кашпар тридцатых годов. Есть и новая, сделанная неделю назад. Никакого сходства! Очевидно, сегодняшний «Говерло» подвергся пластической операции.

Вот пока и все, что я знаю о нем. Теперь о его жене, вывезенной из Америки. Ева Шандоровна Портиш. Под такой фамилией она проживает в городе Яворе. В течение последних лет она не переписывалась с мужем, даже не знает о том, что он жив. Не знает или делает вид, что не знает.

Живет она по-прежнему, будто ничего не случилось, будто и нет рядом, за монастырскими стенами, Андрея Кашпара. У Евы много подруг в Ужгороде, Мукачеве, Виноградове, Рахове, Сваляве. Она часто выезжает в эти города. Слывет среди модниц и портних лучшей закройщицей и художницей. Она владелица подпольного ателье, доступного для очень узкого круга дам, особо денежных, особо доверенных. Любит принимать гостей и сама охотно бывает всюду, куда ее приглашают.

Собираюсь на днях навестить мадам Портиш, завязать знакомство. Что мне от нее нужно? Во-первых, я должен установить, знает ли она, что в Яворе объявился Кашпар. Во-вторых, я должен поковыряться в душе этой закройщицы-художницы, узнать, чем она на самом деле интересуется и занимается. Деликатная миссия. Противная, но необходимая.

Если Гойда не вернется из монастыря с хорошими трофеями, то я вынужден буду завтра познакомиться под тем или иным предлогом с мадам Портиш. Не ведаю, куда уведет меня «Рукотрясение», но догадываюсь, что очень далеко.