Александр Авдеенко - Над Тиссой

Тот напрягал слух, но слышал только шум горного леса и грозный гул весеннего потока на дне заснеженного ущелья.

— Отара!..

И как только Каблуков сказал это, Смолярчук сейчас же услышал звон колокольчика и уловил тот характерный запах, который распространяет далеко вокруг себя большая отара.

— Видели мы их, песиголовцев, видели! — не дожидаясь, пока пограничники приблизятся и начнут задавать вопросы, закричал сивоусый верховинец в черной шляпе, с пастушьей торбой за плечами, с обугленной трубкой в съеденных зубах. — Мы нашего Васыля послали на заставу. Не встретили?

— Разминулись, — сказал Смолярчук. — Куда они пошли?

— Идите вон на ту кривую смереку, и вы их скоро догоните.

Пастух направил на верный путь: под высокой, с искривленным стволом горной елью Витязь нашел потерянный след, и преследование песиголовцев (так народ в Закарпатье называл в своих сказках злодеев) продолжалось.

Витязь, энергия и злоба которого нарастали, привел пограничников в старый высокогорный лес. Нехороший это был лес: угрюмые, почти черные елки, седой мох, сырость и тишина подземелья.

Подозрительная была эта тишина. За каждым деревом, под любым кустом, в ветвях елей мог затаиться нарушитель с автоматом в руках.

Смолярчук умел видеть сразу весь лес и каждое дерево и каждый кустик в отдельности. Где-то здесь, решил он, затаились лазутчики.

Внимание Смолярчука привлекла гуща молодых елочек — их острые вершины дрожали. Старшина спрятался за деревом и уложил собаку. Прильнули к стволам елей и сопровождающие старшину пограничники.

— Слушай! — шопотом скомандовал Смолярчук.

Злобно двигая острыми ушами, рыча, порываясь вскочить, Витязь всматривался в ельник. Загривок его щетинился.

— Тихо, дружок, тихо!

Смолярчук взял сухую палку и с треском ее переломил. Тотчас же застрекотал вражеский автомат. В ответ Каблуков и Степанов дали двойную очередь — огонь по вспышкам. Завязалась перестрелка.

Убедившись в том, что нарушители не сдадутся, Смолярчук решил их уничтожить. Он приказал Каблукову огнем отвлечь на себя внимание диверсантов, Степанову поставил задачу обойти ельник слева, а сам незаметно переместился вправо — перебежками, от куста к кусту. Окружение сопровождалось беспрестанным огнем Каблукова.

Петля все туже сжималась вокруг диверсантов. Огонь с их стороны резко ослабел, потом и совсем затих. Смолярчук насторожился. Что это значит? Неужели оставили заслон и под его прикрытием отошли?

Ельник, изрезанный вдоль и поперек пулями автоматов, поредел, и хорошо стали видны на весенней земле две черные неподвижные фигуры. Только двое. Где же третий? Неужели успел удрать? Да, похоже на то.

Смолярчук первый подбежал к убитым. Они лежали, уткнувшись в землю. Перевернув их на спину, старшина увидел щетинистые, опухшие лица. На крепких солдатских ремнях подвешены гранаты и автоматные диски.

— Обыскать!.. Что с тобой? — вскрикнул Смолярчук, заметив, как румяное лицо Степанова стало бледным.

— Кажется… ранен. В ногу… — Губы Степанова задрожали. — Ранен, — повторил он тихо.

Смолярчук взял у Степанова автомат, приказал Каб-лукову перевязать раненого и остаться около убитых, а сам продолжал преследование. Нельзя было терггь ни минуты. Он бежал за Витязем, готовый каждую секунду открыть огонь по врагу. Еловые ветки, покрытые дождевой водой, хлестали по разгоряченному лицу. Пот заливал глаза. Цепляясь за коренья, за камни и кустарник, ноги попадали в колдобины, полные весенней воды. Упав, он поднимался, прежде чем Витязь успевал натянуть поводок.

Захваченный погоней, Смолярчук забыл об опасности. Короткая очередь вражеского автомата напомнила ему о ней.

Смолярчук залег у толстой сосны и стал поливать пулями кустарник, приютивший диверсанта. Падая, он скомандовал собаке: «Ложись!» Витязь повиновался, но с какой-то странной, необычной для него медлительностью. Он сначала опустился на колени, потом уткнул морду в землю и вдруг беспомощно завалился на правый бок, и мох вокруг его головы густо покраснел и задымился на прохладном воздухе.

Смолярчук, опустив автомат, смотрел в широко раскрытые глаза Витязя, на его редкие усы, на его поникшие уши, атласно-розовые изнутри и замшевые снаружи, на его ослепительно белые клыки.

Когда старшина оторвал взгляд от раненой собаки, диверсанта уже не было в кустах. Его спина мелькала между дальними деревьями. Нарушитель быстро удалялся, изредка оглядываясь, как волк, который далеко ушел от преследователей. Смолярчук понял: нарушитель считает, что убил и пограничника и собаку. Это хорошо. Теперь он пойдет увереннее и спокойнее. Скорее всего, он свернет круто вправо, чтобы добраться до населенного пункта.

— Не доберешься! — Смолярчук наскоро перевязал Витязя, снял шапку, куртку, сапоги и побежал.

Витязь попытался ползти следом за ним. Смолярчук приказал ему оставаться на месте. Овчарка легла, но визжать не перестала.

Старшина не ошибся в расчетах. Диверсант вышел как раз туда, где Смолярчук подрезал ему путь. Тяжело дыша, враг пробирался по глухой горной тропе — с темным лицом, низко подпоясанный кушаком, в расстегнутой до последней пуговицы рубашке, с могучей волосатой грудью. В руках он держал автомат. Невозможно такого взять живьем, но все же надо попытаться. Затаившись в кустах, Смолярчук скомандовал:

— Бросай оружие! Руки вверх!

Диверсант ответил длинной автоматной очередью — наугад, на голос. Смолярчук струей пуль резанул диверсанта по ногам. Тот споткнулся, упал, но, и падая, он стрелял. Когда Смолярчук осторожно выглянул из засады, на лесной тропе уже лежал труп нарушителя. Подняв его автомат, старшина в изнеможении сел на пенек, рукавом гимнастерки вытер мокрый лоб, лицо…

На взмыленной лошади в сопровождении конных пограничников подскакал начальник заставы.

Шапошников подошел к убитому, молча, нахмурившись, посмотрел в его оплывшее, заросшее лицо.

Смолярчук виновато улыбнулся:

— Сплоховал я на этот раз, товарищ капитан, не до конца выполнил свою задачу. Хотя бы одного надо было взять живым.

Шапошников перевел строгий взгляд на старшину: жаль, жаль, и эта ниточка оборвалась.

— Отлично выполнили задачу, товарищ Смолярчук. Отлично!.. А где же Витязь? — вдруг спросил он.

— Ранен, товарищ капитан. Ждет меня. Разрешите?…

— Возьмите лошадь, — перебил его Шапошников.

События на пятой заставе развивались своим чередом. Опасения генерала Громады были не напрасны: метрах в шестистах от первого, тройного следа нарушителей был обнаружен еще один. Исследовав его, капитан Шапошников пришел к выводу, что главный лазутчик, как и предполагал генерал Громада, прошел здесь, на левом фланге заставы, а там, на правом, действовала лишь отвлекающая группа.